Рио. Бразилия.

Фотки с Рио. Джаред в сопровождении Клиффа наматывает круги вокруг залива Феритас на велосипеде.








Актеры СПН в Бразилии

@темы: drama, Дин Винчестер, Джаред Падалеки, ангст, tv, lost, винцест, supernatural, Сэм Винчестер, демон, СПН, Бразилия, Lucifer, Михаил, ангел, dean winchester, Джим Бивер, sam winchester, jensen ackles, Импала, sam, dean, Дженсен Эклз, Джейкоб, Джеффри Дин Морган, sn, danneel harris, demon, john, Миша Коллинз, Джон Винчестер, castiel, Бобби Сингер, Жнец, Рио-де-Жанейро, Женевьев Кортез, Джейк Абель, jeffrey dean morgan, john winchester, Марк Пеллегрино, Мэтт Коэн, jim beaver, jdm, mark pellegrino, john pearson, Даниэль Элкинз, Джон Пирсон, Уриель, конвенция 2012, Мэг Мастерс, jake abel, danneel, Даниэль Эклз, "salute to supernatural", jeffry dean morgan, sn fic, promo pics, daniel elkins, danneel ackles, jim biver, Roadhouse Con Brasil

---

Mark Pellegrino! С Днем Рождения!

ЗА ИНФОРМАЦИЮ СПАСИБО САЙТУ: SUPERNATURAL-FAMILY.RU

Дорогие друзья! 9 апреля 1965 года на свет появился человек, без которого мир «Сверхъестественного» сейчас казался бы пустым и холодным. Человек, чьи зловещие и одновременно загадочные персонажи увлекают и очаровывают нас. Вы можете не вспомнить сразу его имени, – хотя уже должны, но если вы фанат «Декстера», «Сверхъестественного» и/или «Остаться в живых», тогда вы наверняка знаете Марка Пеллегрино. Нашего обожаемого и горячо любимого Люцифера, превратившего жизнь Дина Винчестера в кромешный Ад, и вывернувшего душу Сэма Винчестера наизнанку.

Мы поздравляем Марка с Днем Рождения! Желаем ему творческих успехов, новых ролей, и счастья в личной жизни!

И.... читаем далее: Марк Росс Пеллегрино: "Турист под номером 6".

Тогда...

“Просто сыграй искренне «принца Лжи», и у тебя будет работа”,
– именно так убеждал себя Марк, полностью дочитав сценарий.

Странное шоу. Но, увы, сейчас ему не до выбора.

Вот уже почти девятнадцать лет, он играет «Туриста под номером шесть», как в шутку дразнит его дочь. Но он нисколько не в обиде. Он обожает свою Тесси (Tess Aziz). Бывает, что Трейси (*Tracy Elizabeth Bell) порой бранит его за то, что он слишком балует малышку.  Но как не баловать девчонку, выросшую у тебя
на руках, и превратившуюся из сопливого замурзанного ребенка в настоящую красавицу? Да к тому же, вряд ли кто-то из его знакомых в в состоянии вспомнить того веснушчатого парня из «Парка Юрского периода» (Парк Юрского периода: Затерянный мир The Lost World: Jurassic Park). А Трейси… Оо-о.. Она самый ярый его фанат. Единственное, что смущало и не давало покоя, стоит ли браться за такую объемную роль сейчас, когда он уже занят на съемках в  «Остаться в живых». Конечно, когда он пришел на прослушивание, то и понятия не имел, что пробуется на роль Богоподобного Джейкоба. Все было банально – прочел отрывок сценария. Кажется, там была сцена конфликта между двумя парнями. Недели две ничего не было слышно, он почти забыл об этом эпизоде, как ему позвонил агент. Он что-то тараторил насчет Гавайев и все-такое. Марк так и не смог толком понять, кем же он все-таки будет. И только попав на площадку, его огорошили, объявив: «О, ты будешь у нас Джейкобом.» 

“А ведь я так давно в этом бизнесе", - Марк горько усмехнулся. Ох, как не помешали бы ему роли в таких двух долгоиграющих проектах пару лет назад. Ладно, чего уж там, всего лишь и надо постараться найти в этом персонаже что-то хорошее, почувствовать его. Но все же, во рту остался неприятный привкус. Странная история. И странные эти Винчестеры.

“Нет, стоило, все-таки, остановиться на морской биологии!” - Марк перевернул очередную  страницу
сценария.

А ведь он никогда и не стремился стать актером и профессией занялся совершенно случайно. Родившись в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, на изломе 60-х, в самом центре
киноиндустрии, в семье, где родители проповедовали культуру «Детей цветов», он, тем не менее, хотел стать океанологом.

Однажды, шутки ради, снялся в рекламе. Парень, заведовавший съемками, отметил, что у Марка есть актерский потенциал. Это сейчас, когда тебе, кх-м, далеко за сорок, ты понимаешь, что тот, скорее всего, имел в виду нечто другое. Но когда тебе двадцать, и ты увлеченной наукой «ботан», читаешь книжки и совсем не смотришь телевизор, все воспринимается несколько иначе, - правдиво, а подобные заявления окрыляют. Недолго думая, Пеллегрино обзавелся агентом и стал ходить на прослушивания, не зная толком, что там надо делать. Его агент, видя, что клиенту нужно подучиться, снабдил Марка списком актерских школ, и он выбрал одну, обучение в которой стоило не слишком дорого, а школа находилась неподалеку от его дома. Это потом, спустя много лет,  Марк узнал, что волей случая, попал в одну из лучших актерских школ Западного побережья. Куратор его курса, Боб Карнеги, из театра Playhouse West, очень заинтересовался талантливым очкариком-ботаном, и привил ему вкус к истории американского театра и театральных трупп.

Это сейчас, когда Марк сам преподает актерское мастерство, он понимает, чего стоило его учителям Бобу и Сэнди (Мэйснеру), чьи курсы он посещал на протяжении нескольких лет, сделать из вихрастого неуверенного паренька талантливого актера. Можно сказать, что в некотором плане, и благодаря  Бобу с Сэнди, ему повезло, он почти сразу же стал сниматься, получив в 1987 году маленькую роль в одном из эпизодов сериала “Законы Лос-Анджелеса” (L.A. Law).

Да уж... Марк повел плечами. И вспомнить жутко - мелированные волосы!  Боже ты мой! И взбешенный Джимми Смитс, который до чертиков его напугал, колотя руками и ногами в сцене в мужском туалете, вышибая дурь из его героя, а потом и его припанкованных друзей. Он столкнулся с ним еще пару раз в NYPD Blue, и тот, на удивление, оказался очень и очень приятным человеком, но тогда… Джимми так вошел в роль, что отдубасил Марка от силы, честное слово. Уж не это ли стремлением «суметь постоять за себя», в конце концов, и привело Марка в кикбоксинг, а затем и профессиональный тайский бокс?! Правда, многие его знакомые, абсолютно не различают эти виды спорта, утверждая, что Пеллегрино фанат – то ли дзюдо, то ли
карате с тхэквондо, а кто-то приписал ему и джиу-джитсу. 

Да… Тот год был благосклонен к нему. Почти сразу же его пригласили в криминальную комедию “Роковая красотка” (Fatal Beauty), где он сыграл своего Франкенштейна.

А вот дальше…  Почти все 90-е он находился на подхвате, играя бессердечных подручных главного злодея – очень уж к этому располагала его внешность - высокого холодного блондина. В качестве приглашенной звезды снялся в сериалах “Северная сторона” (Northern Exposure), “Скорая помощь” (ER), “Без следа” (Without a Trace), “Секретные материалы” (The X-Files), “Зверь” (The Beast) и “Рыцарь дорог” (Knight Rider).
Часто случались простои… Но он все же упрямо ходил с одного прослушивание на другое. Портфолио, занятия, - всё и все требовало средств. Судьба не баловала его. Это сейчас он может похвастаться своими 100 фильмами и телевизионными проектами, а тогда была рад, что по математике получил «А», и считал не хуже любого калькулятора. Это сильно выручало, в подработке страховым агентом, собирающим деньги на благотворительные нужды для калифорнийского отделения NARAL, национальной ассоциации, которая борется за отмену законов, запрещающих аборты.

Только в 20-х в его карьере появился просвет большого экрана. Он помнит все свои фильмы:  “Все захваты разрешены” (No Holds Barred), “Смертельное оружие 3” (Lethal Weapon 3), “Парк Юрского периода 2”(The Lost World: Jurassic Park), “Малхолланд Драйв” (Mulholland Drive), “Загнанный” (The Hunted), “Сокровище нации” (National Treasure), “Капоте” (Capote) и “Роковое число 23”(The Number 23).

Писали, что наиболее известными стали его роли в фильмах «Большой Лебовски», «Капоте», «Роковое число 23» и «Загнанный». Еще бы! Ведь именно Пеллегрино досталась честь макать персонаж самого Джеффа Бриджесса (Jeff Bridges), в культовой комедии братьев Коэнов “Большой Лебовски” (The Big Lebowski), головой в унитаз.

О да! Он помнил все так, будто это было вчера.

Ужасную прическу. Подруга звала его «щеткой», даже Q-щеткой из-за цвета волос. А еще он был очень зол, потому что не умел кататься на роликах, как требовалось для роли. А Патрисия (Аркетт) была восхитительна. Он до сих пор пытается повторить тот трюк, который исполнила Пати с пластмассовой трубой!

 “Какое все же странное название, - «Сверхъестественное»…”

Кажется, он слышал что-то. Ах да… Трейси рассказывала о режиссерской работе Мэннерса. Ну что ж, падение Люцифера – известная история, и основа этой истории – месть. Все, что он должен привнести в эту роль, так это собственное чувство юмора.

Сейчас...

“Как вы думаете, кто из следующих телеперсонажей самый зловещий: Пол из «Декстера» или Люцифер из «Сверхъестественного»? А кто самый загадочный персонаж – Люцифер или Джейкоб из «Остаться в живых»? Сам актер-исполнитель всех этих ролей Марк Пеллегрино не считает свои персонажи злыми и находит для каждого из них оправдания их действиям. В эксклюзивном интервью для PopStar актер рассказал, в связи со съемками в каком из сериалов его больше узнают на улице, вспомнил свои ранние роли и поделился впечатлениями от съемок в новом фильме ужасов”.

Да, вечер начался весело, с юморком. Марк отодвинул статью.
Как же он ошибался, когда думал, что игра Люцифера не предполагает «потребности знать детали» относительно будущих эпизодов. Разве мог он предположить, что его Люци вызывает у фанатов множество разных эмоций, а не просто неприязнь или ненависть. А ведь это то, что он хотел получить от этой роли.

Казалось бы, фортуна стала к нему благосклонна, вот, наконец, он добился такой популярности, что когда люди встречают его на улицах, они останавливаются и с криком: “О, боже, это Джейкоб!”, - пытаются прикоснуться к нему, видимо, в надежде на бессмертие, которое его персонаж дарит прикосновением ладоней. Хотя… Марк слегка поежился, в большинстве случаев обратная связь возникает благодаря «Декстеру» (Dexter,  2006-2007), и обычно это происходит примерно так: «О, Боже мой! Вы – Пол из «Декстера», так ведь?» - «Да». – «Мне так нравится этот человек! Вы такой *вырезано цензурой*! Не будете возражать, если я попрошу расписаться или сфотографироваться со мной?..». А ведь он всего лишь сыграл буйного бывшего мужа Риты, подружки Декстера. По сюжету, у его персонажа возникли проблемы с бывшей женой и ее нынешним ухажером, который по совместительству еще и маньяк, восстанавливающий попранную справедливость. Онухмыльнулся, вспомнив, как он и Майкл Холл (исполнитель роли Декстера, Michael
C. Hall) избегали друг друга, подозревая взаимную неприязнь, и это придавало их персонажам дополнительную реалистичность. Однако уже после съемок они разговорились и расстались лучшими друзьями.

Складывается впечатление, что ему не хватает работы: он трудится над серией короткометражек, которые будет продюсировать его жена, плюс съёмки в седьмом сезоне «Сверхъестественного», заключительном сезоне сериала «Ищейка» («The Closer»), очередное появление во втором сезоне «Быть человеком»(«Being Human») и в последнем эпизоде «Чака»(«Chuck»), а ещё он стал приглашённой звездой в грядущем эпизоде «Касла»(«Castle») и «Дневниках вампира» и прочее, и прочее, прочее.. Этого ведь более, чем достаточно, чтобы до отказа забить график артиста? А ведь у него семья,  две таксы - Джонни и Фрэнки, плюс курс актерского мастерства в драматической школе театра "Playhouse West".

Но ведь он  все тот же мальчишка-ботаник, и   подобный расклад, его вполне устраивает. Ведь он – Марк Пеллегрино, все тот же трудяга, - “Турист под номером шесть”.

10 фактов от Марка Пеллегрино:

  - Актер, какую бы роль он не играл, должен быть на стороне своего героя.

- В своей карьере я сыграл достаточно придурков. Тебе нужно понимать, что происходит с героем. Ему всегда нужно искать что-то положительное в нем, ведь ему с ним просыпаться каждое утро…(о Люцифере,  «Сверхъестественное»).

-  Для меня это история мести. Какая бы у Люцифера не была жизнь – это его жизнь, потеря ее ведет к желанию мстить… и разбитое сердце ведет к необходимости мести (о «Сверхъестественном»).

- Москиты – неожиданность. Работать ночью в джунглях иногда бывает страшновато, особенно, когда ты единственный среди актеров и команды, кем хотят полакомиться москиты. Это было моей судьбой. Был день, который
оказался тяжелым. Мы должны были работать на пляже, все начиналось тихо и спокойно, но заканчивали мы съемки сцены, когда на нас накатывали многочисленные волны. Я и раньше видел большие волны. Эти волны… были высотой в десять футов, и это было только началом. Ты не мог шевельнуться, не мог отойти. Это была одна из природных проблем, с которыми мы встретились. Ой, и ходить по джунглям босиком, что я делал много – трудно (об «Остаться в живых»).

- С моей точки зрения было просто необходимо сделать его человеком потому, что чувства, подобные мести исходят от желания чего-то. Тот, кто владеет жизнью и смертью может чего-то хотеть. Не важно, как можно лишиться
жизни: принять яд или съесть питательную пищу, просто идти по улице или спрыгнуть с крыши. Мне кажется, чтобы понять человеческие ценности, нужно жить человеком (о Люцифере, «Сверхъестественное»).

- Никогда не считал себя плохим парнем. Да и вообще, что касается меня, ни в одном шоу я не играю отрицательных персонажей. Я стараюсь смотреть на всё, что делаю, с человеческой точки зрения; не использовать архетипы, поэтому исхожу из принципа, что каждый человек, в том числе и я, может переступить моральные границы.

- По крайней мере, как актёр ты проживаешь проект, пока находишься в нём, а потом ты можешь двигаться дальше. Когда же ты в роли режиссёра, то проживаешь это за год до съёмок, во время них, а также несколько месяцев - или даже год - после. Это непросто.

- Ведь он, как и я - верный сын и, в принципе, неплохой отец (о Люцифере, «Сверхъестественное»).

 - Я допускаю, что Пол совершал плохие поступки, но из тюрьмы он вернулся совершенно другим человеком. У него есть мечта воссоединиться с семьей, но появляется другой человек, который ухаживает за его женой и играет с его детьми. И он не должен сидеть, сложа руки! Вы так не думаете? Теперь вы думаете, что я фанат собственных
ролей, не так ли? (о «Декстере»)

- Моя жена обычно знает, чем закончится тот или иной фильм еще с самого его начала. В течение пяти минут она уже знала, что герой Брюса Уиллиса будет мертв в «Шестом чувстве». Это очень раздражает иногда..... Так как я не столь умен, как она – меня очень легко удивить чем-либо, - я предпочитаю знать только то, что мне необходимо. Я знаю только то, что мне нужно для игры в ближайшей сцене, чтобы мне прочувствовать ее. Хотя, все же, я иногда получаю некие зловещие намеки на будущее, ну, может, почаще, чем иногда… но я не могу ими поделиться.

Обзор - мой. Баннер - NiKtaDark .

@темы: Интервью, Праздник, drama, Дин Винчестер, Джаред Падалеки, ангст, Декстер, tv, lost, винцест, supernatural, Сэм Винчестер, демон, СПН, Остаться в живых, Lucifer, Михаил, ангел, dean winchester, Джим Бивер, sam winchester, jensen ackles, Импала, Сезон 7, 2012, sam, dean, Дженсен Эклз, Джейкоб, Джеффри Дин Морган, sn, danneel harris, vancouver, demon, john, Миша Коллинз, Джон Винчестер, castiel, Ванкувер, Бобби Сингер, Большой Лебовски, Жнец, hilarie burton, Женевьев Кортез, Джейк Абель, jeffrey dean morgan, john winchester, Марк Пеллегрино, Мэтт Коэн, jim beaver, jdm, mark pellegrino, john pearson, Даниэль Элкинз, Джон Пирсон, Уриель, Мэг Мастерс, jake abel, danneel, Даниэль Эклз, "salute to supernatural", jeffry dean morgan, sn fic, promo pics, 7.11 promo pics, СПН-ассоциации, daniel elkins, danneel ackles, jim biver, the big lebowsk

---

Забавно. А ведь без малого, уже два года!

27.02.2012 в 04:30

Пишет  casiopey:

Подборку сделала (или сделал)

 Valerkind

Встретились в 2008 году во время съемок 4 сезона. Поженились 27 февраля 2010 года после примерно 2 месяцев помолвки (о помолвке объявили 6 января 2010 года) в Сан-Велли, Айдахо, в субботу. Шафером был старший брат Джеффри, одним из дружек - Дженсен Эклз. Свадьбой занимался taylordeventssv.com. Жена родилась 8 января 1981 года (31), Джаред - 19 июля 1982 года (29).

Платье создала Monique Lhuillier.

Свадьба проходила в The Valley Club.

Охрану обеспечивал Клифф.

Музычку зафигачил Брайан Бакли

Семья Джареда

Семья Кортез

 

О свадьбе

От Eonline

От свадебного журнала sunvalleymag.com

onlocationvacations

JustJared

buddytv

allwomenstalk

 

Фото со свадьбы.

@темы: drama, Дин Винчестер, Джаред Падалеки, Jensen Ackles, ангст, история, винцест, angel, Отзывы, Slash, Руфус, romantic, Сэм Винчестер, демон, СПН, Dean Winchester, Sam Winchester, Михаил, ангел, Джим Бивер, Сезон 7, Азазель, Jim Beaver, Дженсен Эклз, Руби, Ghostfacers, Castiel, Кастиэль, Джон Винчестер, John Winchester, Бобби Сингер, Жнец, Женевьев Кортез, бодигард, Клифф, Уриель, Мэг Мастерс, Клифф Костерман

---

Импала

Для меня «Импала» стала нечто большим, чем просто машина главных героев сериала. Она олицетворяет собой стабильность, постоянство и надежду. Надежду, что Винчестеры смогут, наконец, обрести дом.
Тем интереснее увидеть, какой же была «Шеви Импала» до того, как стала «Импалой Винчестеров».



































































Источник: mgsupgs.livejournal.com/528315.html#cutid1

И наконец:

@темы: Интервью, кино, слэш, Дин Винчестер, Джаред Падалеки, slash, ангст, angst, винцест, angel, action, Сверхъестественное, гет, supernatural, romantic, Сэм Винчестер, демон, картины, СПН, оридж, Михаил, ангел, dean winchester, sam winchester, jensen ackles, Импала, Сезон 7, Азазель, 2012, sam, dean, Дженсен Эклз, sn, john, Миша Коллинз, Кастиэль, Джон Винчестер, castiel, Бобби Сингер, michael, Джейк Абель, adam, john winchester, lucifer, Мэтт Коэн, jim beaver, jdm, Себастьян Роше, Уриель, Мэг Мастерс, danneel, Даниэль Эклз, "salute to supernatural", "salute to supernatural" convention, chevrolet impala, jeffry dean morgan, sn fic

---

7.10. Death's Door/ Мой отзыв.

Мой отзыв с сайта: www.supernatural-family.ru







Красивая серия. Слаженная работа актеров, хорошо продуманный сюжет. Давно уже не было такой актерской игры, где шоу выезжает только за счет одного персонажа, и он не главная персона в шоу. После такой работы еще больше начинаешь уважать актерский талант и уровень мастерства Джим Бивера. Браво.

Что же касается Бобби Сингера. Мое отношение к нему сложилось еще в первом сезоне и с тех пор осталось неизменным.
Сложный, запутавшийся в собственных тенетах, характер. Приятно быть папой на выезде или любимым дядюшкой, когда нет ответственности, кроме той, что возлагают на тебя родители в случае своих отлучек. Дядюшек приятно любит, их обожаешь. Дядюшка зачастую ближе, чем собственный отец – ведь он чаще идет у тебя на поводу, поддерживает твои самые глупые идеи, и это естественно, ведь ты любимый племянник/ца. Его не ненавидишь как собственных родителей, которым приходится выслушивать твое постоянное нытье, недовольство всем и вся, и которые никогда не делают и не поступают так, как ты считаешь правильным. Ведь не секрет, что наши родители в наших глазах, часто все делают наоборот - "вопреки" тебе и твоему "Я". И это их роль в этом мире. И именно поэтому они и называются: отцами и мамами.

В отличие от Джона – Бобби было легко. Временные наезды, временная ответственность. Чужие любимые дети. Но, все же, НЕ ТВОИ. Ведь для своих ТЫ НЕ ГОТОВ СТАТЬ ОТЦОМ. Ты не готов повесить на себя такую ответственность, и не важно, как долго ты будешь себя оправдывать, или за какой маской ты спрячешься. И твои страхи тут не причем. Страшно, что женившись , ты не просто так не подумав не имеешь детей, а что это жесткий, четкий расчет, где голосу твоей жены не нашлось места. И здесь нельзя найти оправдание, поломанное детство не причина тыкать в жену ножичком. А скорее следствие того, что все для него, в этой жизни, по-большему счету оставалось безнаказанным. Кроме, естественно, свойственным каждому человеку душевных терзаний. Я не говорю, что он не должен был так поступать, защищая свою мать. Кто знает, что каждый из нас может сделать, оказавшись вольно или невольно в подобной ситуации. Но когда ты вынужден принимать решения, ты все же выносишь из этого решения последующие выводы. Для Бобби, вероятно, они показались логически верными, но трусливыми. Он не сломал жизнь себе, он сломал жизнь своей жене. И прежде всего тем, что он, все же, любил себя больше чем кого-либо еще. Не знаю, как долго это продолжалось, возможно, и похоже, что с возрастом он все же понял, что и близких тоже можно любить, пусть даже таких непредсказуемых близких, как Джон Винчестер и его сыновья. Жаль, что осознание этого к нему пришло поздно.

Что касается его роли в жизни Дина и Сэма, к сожалению, из-за неровности характера сюжета, нам предложили сериальную версию того, где Бобби стал неотъемной частью их повседневности. Забрав, в силу различных технических причин, у отца Винчестеров, пастора Билла и других охотников, что наверняка присутствовали в жизни парней, множество и множество интересных и важных моментов. Я рада, что в четвертом сезоне, авторы шоу, наконец, перестали навязывать его персонаж в отцы Дину и Сэму. Я думаю, что это позволило многим фанатам действительно насладится игрой этого прекрасного персонажа, слегка притупив ту антипатию, что чувствовалась именно из-за так называемого образа отца. Уверена, что немаловажную роль сыграла и игра Джима Бивера, осознавшего, видимо, что роль Бобби-друга- любимого дядюшки, все же лучше роли замены-отца-Джона Винчестера.

Что же касается актерской игры Падалеки и Эклза, то от Дженсена, я лично, ожидала чего-то нового, а не заезженной пластинки. Он пытался сымитировать эмоции из 2.01, и каждое мгновение было ощущение, что сейчас, в саундтреке, послышится характерный проигрыш мелодии первого и второго сезонов (хорошо, что кто-то додумался этого не делать!). В заявление Дина “в сердцах”, когда он оказался со сломанной ногой в больнице: “Что если ты меня бросишь, то я возьму своего чокнутого брата и сигану с моста”, было больше Дина Винчестера, больше именно той характерной, сердечной, теплой привязанности к Бобби, чем в его «страданиях» в госпитале. Что же касается Сэма - тут без вариантов! Его состояние и его эмоции отразили всю гамму чувств уже не того Сэмми каким он был, но того Сэмми каким он стал. И его желание, что бы все оказалось миражом, когда он пытался надавить себе на ладонь, говорят больше, чем любые слова.

Большим сюрпризом было увидеть в серии Руфуса, с его непоколебимом оптимизмом. И понравился Жнец. Он стал, каким-то отражением внутреннего мира Бобби. Наверное, отражением того внутреннего стержня, которого у Бобби так и не было…


Hyoni, писала:
Цитата:
А, что, ведь это он выстрелил в Бобби, да еще и попал в него так, как в свое время Бобби – в своего отца.
«Обоснуй» такой гипотезы? Да запросто! СПН-овский бог решил провести капитальный ремонт внутри отдельно взятого дома. Левиафаны – что-то вроде мусорщиков, они «съедят» нынешний мир, а он на освободившейся и чистой территории он создаст новый.



Умереть не встать! Логично, черт возьми! Спасибо, смеялась долго!
_________________

@темы: drama, Дин Винчестер, Джаред Падалеки, Jensen Ackles, ангст, angst, винцест, angel, Отзывы, Slash, Руфус, romantic, Сэм Винчестер, демон, СПН, Dean Winchester, Sam Winchester, Михаил, ангел, Джим Бивер, Сезон 7, Азазель, Jim Beaver, Дженсен Эклз, Ghostfacers, Castiel, Кастиэль, Джон Винчестер, John Winchester, Бобби Сингер, Жнец, Уриель, Мэг Мастерс

---

Тень/Shadow

Название: Тень/Shadow
Автор: angel_L
Написано: 31.08.08 - ......
Фандом: supernatural-family.ru
Рейтинг: R, М
Жанр: инцест, слэш/Slash
Персонажи: Дин /Джон Винчестер/Сэм/Мэг
Предупреждение: слэш, ненормативная лексика, секс. Детям до 16 не заходить.
Дисклеймер: текст принадлежит автору.
Статус: в проц-се.


Часть VI.


***********
Неужели это правда?

Он немедленно отчитал себя за эту безумную мысль. Похоже, у тебя разыгралось воображение мистер Винчестер…

Обычный номер, обычный мотель, обычный город - не лучше и не хуже других. Обычные координаты, и обычное дело для его сыновей…

Из-за встречи накануне с суккубом, он спал как убитый до позднего вечера, зато теперь голова гудела, как котел. Казалось, она может расколоться пополам от любого резкого звука.
Он не знал, почему в этот раз поселился в номере по соседству с номером мальчиков, наплевав на осторожность. На его вкус, здесь было слишком людно. Но выбора не оставалось, в этом районе Нью Пальтз - это единственный пристойный отель, и либо быть рядом, либо снова ночевать в машине.

Я скучаю за вами…

Эти слова отнюдь не отражали истины. Без них он просто погибал. Пытался работать как одержимый, пока однажды не сделал ошибку, поплатившись разодранным плечом и несколькими днями вынужденного безделья.


Перегородки между комнатами очень тонкие, и Джон слышит, когда они возвращаются: хлопает входная дверь… шум… насмешливый голос старшего сына:
- Слишком долго копаешься, принцесса. Послушай, неужели ты действительно это сделал?
В ответ молчание, потом неясное бормотание Сэма.
- Послушай меня, малыш. Что бы там между вами не случилось, все еще можно исправить. Давай, старина, выкладывай, что тебя смущает?
- Дин, прекрати! Между нами ничего не случилось. Дело в том, что я ее не люблю, не любил и не полюблю впредь.
- А вот Сара тебя любит! Это ведь тоже не так мало!


Джон с улыбкой покачал головой, представив себе выражения лица Сэмми, понимая, что Дин прав - Джон сам, лично, видел Сару Блэйк.
Такое же выражение было у сына, когда он притащил в дом несчастного заблудившегося щенка, а потом обнаружил в газете объявление, где хозяева щенка предлагали награду тому, кто его вернет. Сэм смотрел на собачку так жалобно, что Джон весь извелся. Оказывается, Сэм уже успел щенка полюбить и даже представить себе не мог, что ему, возможно, придется с ним расстаться.
Когда щенка забрали, Сэм проплакал несколько часов. Скрепя сердце, Джон предложил пойти и купить другого, но сын даже и слышать об этом не хотел. Именно тогда малыш, наверное, впервые понял, что значит любить и потерять живое существо.


- Мы бы могли отказаться на время от работы, - продолжал гнуть свое старший сын, - отдохнули бы немного. Чем плохо?
- Ну да… и ты забросил бы охоту? Так что ли? И приказы отца?
- Я знаю, как ты относишься к этому… Отец …и я … за это тебя не осуждаем.
- К сожалению после того, что произошло в Пало Альто, мне трудно с тобой согласиться.

От неожиданности Джон присел на подлокотник дивана.

- Все это чушь собачья Сэмми. Признай, что ты просто боишься этой мисс Блэйк.
- Обязательно займись исследованием своей души на предмет чистоты ее помыслов, ясно Дин?
- Ты моя девочка!
Послышался шум борющихся тел. Хохот и скрип кровати…
Пауза…


В комнате напротив, в другом номере, включили телевизор. Некоторое время не было слышно ни звука, - только отголоски телевизионного шоу, напичканного избитыми остротами…


- Скажи хоть что-нибудь дельное, - взмолился старший сын. – Что хоть что-то нарыл!
- Черта с два! Если верить их досье, то все окружение Блэйков – сплошные агенты! Мы обошли все комнаты Телеска верно? Все ценности на месте?! Кроме того, мы прошлись по саду. Клумбы не тронуты, на траве ни одного следа.
- Кстати, окно было разбито изнутри!
- Мы так и предполагали.
- Да, но теперь мы точно знаем. И что теперь?
- Теперь нам больше не придется искать взломщика с задатками убийцы. И можно попытаться обличить человека, который живет в том доме, и к тому же имеет мотив для убийства. Я опросил соседей, живущих по обе стороны от дома Телеска. Той ночью у всех была включена система инфракрасных лучей, так что проникнуть в дом через их владения было невозможно. Как впрочем, и сзади, иначе Марк и Энни увидели бы его. И это означает?
- Что убийца, скорее всего, уже был в доме…
- Прекрасно, - отозвался младший.
Наступила пауза…

- Сучка…
- Дин?..
- Прости.
- Ничего, - выдохнул Сэм. – Я не так уж и близок с ней. Просто нам нравится болтать друг с другом.
Послышался звук пружин под тяжестью тела переместившегося на кровать.
- О, нет, Дин, только не это… Ты опять ешь свои чипсы на моей постели!
- Это попкорн. Сэм! Попкорн!
Пауза… звук хлопка… скрип кровати…
- О, нет, мой попкорн!
Пауза…
- Вот черт…что за хрень…
Звук перемещающихся по кровати тел…
- Дин погоди, не дергайся...
- Не делай этого, Сэмми!
- Но Дин, я…погоди… я сейчас!
Звук падающего на пол тяжелого предмета…
- Ты плохо слышишь? Боюсь, что я и в самом деле оказываю на тебя дурное влияние!
Ясный звук смеха.
- Сэм, убери эту штуку от меня!
Сэм хихикает, его хриплый смех отдается эхом.
- И ты называешь меня принцессой?
- Хорошо, давай сначала это сделаешь ты, потом попробую я…
- Два пальца, Дин, как…


“Келовар из «Тристар-мартин» не подвержен коррозии, и будет служить дольше, нежели металлические конструкции, изготовленные на «Холидекс-индастрикс»…” - закричал голос из телевизионного динамика во время рекламной паузы…


- Дерьмо!
Скрип пружин и несколько минут тишины...


- Десять дюймов…
- Девять дюймов…
- Давай… - Звук телевизора, усиленный соседями напротив, cнова перекрывает разговор его сыновей.
- … и потолще…
- Гоподи Боже..ой…
- Черт Сэмми…эт.. мое тело!
Звук телевизора внезапно угас…и…
- О, детка, твое желание для меня закон.


От неожиданности, Джон давится воздухом - когда до него доходит. Он собирался швырнуть в сумку пару ботинок, да так и застыл с ними в руках ...
Пауза, а через секунду громкий стон и…


- О господи, Сэм, пожалуйста, будь осторожнее! Мне больно, черт возьми!
- Я буду осторожнее! Ты не можешь потерпеть и трех секунд. Я никогда не делал этого раньше!
- Это … Сэмми…Мне больно! Помедленнее Сэмми, помедленнее!
- Хорошо. – Пробубнил малыш под нос
…судорожный вздох…
- Потерпи, я достаточно расширил отверстие...
- О господи, Сэм?!
- Потерпи Дин, дай мне закончить.


Первым побуждение Джона было выволочь этих маленьких извращенцев на улицу и задать им хорошую трепку… Но…они оба достаточно взрослые люди и ему наплевать…И все же - они все еще его дети! Плоть от плоти его, кровь от крови…
Подавшись вперед, он стиснул подошвы ботинок с такой силой, будто пытался их раздавить.


- Кажется, дело швах…
- Черт Сэмми, засовывай глубже.
Неразличимое бормотание, кажется, кто-то из сыновей чертыхнулся.
- Почему ты остановился?


Слышны звуки тяжелого дыхания, тихий скрип кровати и, наконец:


- Нет, я не могу протиснуться, слишком узко.
- Дьявол, Сэмми, ты разодрал меня до крови!
- Я принесу смазку, иначе нам не справится… Счас, Дин, я мигом!
………

Джон не слышит больше ничего, кроме громких ударов сердца. Он вынужден ухватиться за край стола, что бы не упасть, с ужасом чувствуя, что ладони стали влажными от пота, а грудь сжало с такой силой, что он едва мог дышать. Все вокруг закружилось в бешеном хороводе. Нужно попытался успокоиться и утихомирить разошедшиеся нервы.

В голове проносится мысль: «Так это правда! Все – правда!».
Отбросив ботинки в строну, Джон опустился в кресло. Руки тряслись, а ноги словно налились свинцом.
Тогда он попытался убедить себя, что это игра его воображения и не более… Похоже, дело серьезное. К неприятному ощущению в горле присоединилась боль под ложечкой. Разве можно было быть таким слепым? В жизни ему еще не приходилось испытывать более мерзкого ощущения. Шесть раз вдохнув и шесть раз выдохнув, Джон откинулся на подлокотник кресла, закрыл глаза и стал дышать едва заметно.

Мне придется их остановить…
Это было как ушат холодной воды.

……
Скрип кровати…
Слышен веселый возглас и смех младшего сына без понятного смыслового значения - доносящиеся из комнаты звуки слегка приглушены. Но, любое движение Сэма звучит чересчур громко, резким звоном отдаваясь в голове отца.
……………


- Чёрт, Дин. О чём ты только...
- Всё хорошо, - перебивает поток слов Сэма старший сын. - Правда, я весь липкий, но все хорошо.
……


- Каким же я был дураком, - Джон непроизвольно произнес эти слова вслух.
- Я люблю тебя, Сэмми, - с болью в голосе шепчет Джон, – и видит Бог, я люблю тебя Дин…
Ночь будет долгой, подумал Джон, а потом - длинная, длинная жизнь. Ему захотелось расхохотаться до колик в животе над абсурдом происходящего. Резко поднявшись, охотник пулей выскочил из номера.
………


- Эй, чувак, долго еще?
- Не очень!

Рядом, в соседнем номере, с грохотом захлопнулась входная дверь, да так, что колыхнулись занавески на окне.


- Знаешь, о чем я думаю?
- Шутишь? Откуда мне знать, что творится в твоей башке?
- Мы упустили одну важную деталь, как зовут адвоката, того, кто составлял завещание Телеска? Неплохо бы поспрашивать твою Сару…
- Пожалуй, не стоит…
- Хорошо, Сэмми, твои тайны останутся при тебе. Но все равно ты должен пойти со мной, ты же понимаешь, что это неизбежно?…и шевелись Сэмми, сколько я буду так сидеть?
- Все. Готово, – младший Винчестер оценивающе оглядел результат своей работы и облегченно вздохнул.
- Какого лешего, ты полез за попкорном в стойку кровати, Дин? - Вытирая полотенцем испачканные в кетчупе руки, Сэм с недоумением смотрит на старшего брата.

Разодранные указательный и средний пальцы Дина, вызволенные из «кроватного» плена, ужасно кровят, капли вперемежку с кетчупом оставили алые следы на пассатижах и длинной толстой отвертке, разложенных на покрывале.

- Тебе просто чертовски повезло, что я был дома.
- Ладно, - пробормотал Дин, слизывая кетчуп с руки, - расслабься.
Сэм хотел сказать: "Не могу", но только вздохнул в ответ.
- Дьявол, Дин! Ты мог остаться без пальцев, пришлось бы пилить.…И это…порча имущества…что мы скажем на рецепшене?
- Мне пофиг!
- Дин! – Вопль Сэма достигает крещендо, когда старший брат (видимо считая, что снаряд два раза не может попасть в одну воронку), пальцами, теперь уже левой руки, стремится достать злополучный попкорн из развороченной стойки…
- Ну? – Дин изогнулся, пытаясь увидеть еду в темном отверстии трубы.
- Иногда я думаю, не падал ли ты в детстве с кровати?!

******
Приветствуя Джона, Калеб молча кивнул лысой, как бильярдный шар, головой. Впрочем, никогда не поймешь, что он на самом деле думает. Во всяком случае, Джон и понятия не имел. Он просто был рад, что тот не начал читать ему проповедь, на тему: "Джон, ты совершаешь ошибку” или “Ты не я"… И всю остальную лобуду... У этого греховодника “большая практика”, он знает, как управляться с любой разновидностью “нечисти”, встречающее ему на пути. А самое важно, он знает, – это «старая мудрая сова» слишком проницательна.


Калеб не сказал ни слова, увидев Винчестера в полпервого-ночи, только невольно вздохнул и посторонился, пропуская шатающегося ночного визитера внутрь дома: бледное застывшее лицо, бутылка пива, судорожно стиснутая в кулаке - чем-то встревожен... Очень встревожен, и пьян - пронеслось в голове прежде, чем он почувствовал запах перегара.
Казалось, Джон благодарен и за это. За молчаливое согласие, которое успел прочитать на лице друга.
- Как дела в Биллингсе?- спросил Калеб.
- Не так уж и плохо, - ответил Джон, - если не считать, что я снова его упустил, - и тихо выругался.
- А как дела с мальчиками?
- Все в порядке, - быстро ответил Винчестер.
Джон лгал…
«Ночь предстоит долгая», - подумал Калеб, прислоняясь к стене и окидывая охотника тяжелым взглядом: злой, раздраженный, под ореховыми глазами залегли тяжелые тени. От лица несло виски, мятным ликером, а от куртки - пивом и прогорклыми бургерами. Одному Богу известно как этот деятель умудрялся содержать детей в чистоте…


Еще два часа Винчестер меряет шагами кухню, постоянно откупоривая новую и новую бутылку с пивом…
- Хочешь знать, зачем я приехал сюда?
- Мне совершенно все равно.
- Просто хочу, что бы все было ясно между нами.
Калеб не отвечает
Джон путано, перемежая речь потоками брани, пытается, что-то объяснить… и ведет себя как школьник… наверное, никогда не повзрослеет, хотя, - Калеб плотоядно усмехается…
- И это – мои дети! – звучит как приговор себе.
Калеб (…да ты и извращенец, Джонни…), молчит, едва заметно наклоняя голову. Да и что он может сказать?
- А потом он будет трахать его всю ночь, да? – такой горький, озлобленный, пьяный вид.
Разговор получился на удивление коротким, но Калебу достаточно.



Часть VII.


Утром, почему-то, болит левая половина задницы…и хочется “обнять унитаз” … а голова гудит как церковный колокол во время мессы. Сжигавший весь вечер нутро «жар» наконец отступил, и теперь мозг начинает продирать холодный озноб.


Приникнув к излучавшему успокаивающее тепло телу, Винчестер почувствовал, что ему что-то щекочет ухо. От этого прикосновения не было больно. Его притянули ближе, сжали крепче, голова упёрлась в чью-то грудь...


Джон перевернулся на спину, и как обычно по утрам, попытался вспомнить, где он находится. Приподнялся на локте, прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд. Через распахнутую дверь гостиной он видит пустые бутылки из-под пива, валяющиеся на полу...


На нём ничего нет, кроме трусов, на полу валяются скомканные джинсы и футболка. А в трусах твёрдо, так твёрдо, будто только что вышел из стрип-бара.


Он рывком сел в кровати.
Мать твою…
- Доброе утро, - благодушно произнес Калеб. – Хорошо спал?
Он смотрит, на обнаженный торс Калеба, смотрит, как тот курит, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу, затерявшуюся в смятых простынях, разделяющих его и “партнера” на кровати. Старый “друг” не был взлохмаченным, заспанным, помятым, и явно не страдал от недосыпа...


Украдкой бросив взгляд в сторону стоявших на прикроватном столике часов, Джон собирается с силами, потому что встать невозможно, тело противится любому движению, но встать нужно.

- Я…мм…..м-мм… - он мычит, - м-мм…..мы…- это слово дается с трудом, и Калеб ухмыляется, затягиваясь сигаретой.
Джону от всей души хочется загнать эту улыбку как можно глубже другу в глотку, представляя, как охотник сплевывает кровь вперемешку с осколками зуба.
Он поспешил расставить все на свои места:
- На самом деле мы…
- Отлично поладили, - процедил охотник, бесцеремонно перебивая его потуги.
Он с прищуром наблюдает, как Джон дрожащей рукой откидывает волосы с потного лба: лицо его стало белее снега, и Калеб впервые почувствовал к нему нечто вроде “симпатии”.
- Прости дружище, а чего ты ожидал? – зажав сигарету между зубов, Калеб протягивает ладонь, и принимается поглаживать судорожно вздымающийся живот Винчестера, лёгкими, едва ощутимыми круговыми движениями подушечек пальцев: рука скользит по рёбрам. Другая, тем временем, медленно спускается вниз, приспускает с Джона трусы…едва задевает ладонью головку... От неожиданности Джон Винчестер дёргается всем телом и валится на пол. Как это вышло, он понял не сразу.

Откуда-то сверху слышится голос “партнера”:
- Черт возьми! На такую реакцию, я никак не рассчитывал! Мы же уже занимались любовью, Джон. Чего же ты опасаешься теперь?
- Ты видел… мою задницу… - это звучит по-детски.
А Калеб смотрит пристально, ничем не выдавая удивления, криво улыбаясь:
- И не только задницу… Ты же явился как мне за трахом?! Черт, и долбанная же выдалась ноч… - На этом слове Джона выворачивает наизнанку, заставляя тело принять колено - локтевую позу, но желудок пуст и спазм затихает на полпути, наполняя рот горькой похмельной слюной.
- Ну и как? - Прикрыться или оправдаться нечем. Ни он, ни Калеб не были одержимы.

Как…?
Нет, нет! Эта охота сделал их ненормальными!


Джон морщится. Только больные ублюдки как они, могли выбрать подобную жизнь, обрекая на это и своих детей.


Ложь!
Все ложь!
Более безобразного, безответственного поступка он не совершал ни разу за всю свою жизнь.
Как бы он не старался обмануть себя и прикрыться не утихавшей болью, все было не правдой. Для него отсчет начался не в тот момент, когда рухнул потолок детской, погребя под собой остатки Мэри… а тогда… когда он вернулся оттуда… из мрака и крови.. убитый и вновь воскрешенный Сэмюелем Кэмпбеллом.

- Что как?
Стараясь не обращать внимание на то, как засосало у него под ложечкой, Винчестер угрюмо пробурчал:
- Как это было?
Стыдно признаться самому себе, он ничего не помнил из прошедшей ночи. Такие провалы бывали редко, очень редко, но, они бывали...
Калеб грубо бросает:
- Очень смешно... Знаешь, в твоем возрасте, поздновато становится пи***.
Винчестер зеленеет… услышать такое….
- Только не делай удивленных глаз, Джонни!
И обратив на Джона огромные, расширенные от волнения глаза, торопливо продолжает:
- Господи, мы совершенно упустили из виду то, что носит название “безопасный секс”! Но, с другой стороны, насколько я знаю, наркотики никто из нас не употребляет. К тому же, я не имею отношений сразу с несколькими мужчинами сразу - да и ты, по-моему, тоже не одобряешь случайных связей. – Тут он усмехнулся. – Кроме того, я недавно сдавал кровь…
Джон сглотнул: больше всего на свете он бы хотел ничего этого не знать!
- Отблагодари меня сейчас же в постели за прошлую ночь! - горячо шепнул Калеб, свесив ноги с кровати и стукнув босыми пятками по полу.
Джон замер, оглушенный. Несколько секунд, разинув рот, смотрел на «любовника».
- Что ты сказал? - наконец выдохнул он.
- Я тебя хочу. И немедленно. Сверху или снизу?
- Что?
- Ты хочешь сверху или снизу?
Джон резко сел на пятую точку:
- А разве мы не должны …..ммм…все подробно обговорить? Наверное, у те…
- Ты что не слышишь? Вопросы подождут!
- Ну…э-ээ…э-ээ…мне казалось, что нам нужно время… - Джон осекся, чувствуя себя совершенным кретином.
В комнате раздался раскатистый хохот “партнера”:
- Я думал, что уже не дождусь этих слов.
Вытирая слезы от смеха, Калеб попытался улыбнуться. Его улыбка напомнила Джону кривую ухмылку:
- Вот что, Джон… угомонись! Я не трахаюсь с пьяными перевозбужденными папашами, и уж тем более не насилую их. Хорошая порция снотворного на святой воде для безопасности и ты забыл, зачем приехал. Правда, перед этим успел облевать всего себя. Пора бы уже научиться, не смешивать пиво с «Блек Джеком», – и, через паузу, небрежно указал сигаретой в сторону комода, - я положил чистое на тумбочке.
Похлопал его ладонью по плечу:
- Полегчало?
- Тебе бы всё только зубоскалить, - без улыбки сказал Джон.
- В любом случае, тебе стоит с кем-нибудь поговорить.
Широко улыбнувшись добавил:
- Это утро стоило моих усилий по перетаскиванию тебя в постель.
Винчестер крякнул, получив болезненный тычок от друга под ребро.
- Д-да, - эта фраза далась с трудом, - спасибо... - Встал, натянул джинсы и майку, потом рубашку, от нее приятно пахнуло свежестью и чистотой...
- Может быть по рюмочке коньячка? – Калеб застенчиво улыбнулся.
- И да, кстати, когда ты все-таки решишь что тебя интересует только секс, мы могли бы отлично поладить!
- Ты, все-таки, настоящая задница, - прошипел Винчестер.


- Не мели чушь, - друг говорит это раздраженно, со злостью в хрипловатом голосе. Хотя за последние полчаса Джон не произнес ни слова. Он знал, что Калеб жил по волчьим законам, и так же рассуждал. Он был благодарен ему, охотник ни разу не упомянул имена его сыновей, ни о том, насколько Джон зависит от них.
- Кто знает? – пробормотал Джон, ощущая бессильную ярость. Не будь он так поглощен охотой, такого никогда бы не случилось. Во всяком случае, он не собирает посвящать его в детали. Этого он не дождется.
Калеб поставил перед ним чашку дымящегося кофе.
- Ленч скоро будет готов.
- У тебя есть кто-то? – Винчестер не понимал, зачем спросил. Но четко знал, какой ответ хотел бы услышать.
Они были знакомы более семнадцати лет, Джон “знал”, какой пол предпочитает Калеб, но, ни разу, ни разу, не видел его с парнями.


Охотник прикурил от спички, аккуратно ею помахал и осторожно положил в пепельницу. Ответ так и повисает в воздухе.


Калеб наблюдает за ним, потом говорит, будто бы запоздало:
- Отпусти его Джон. Ты только изводишь себя. Отдай его Сэмюелю. Если так будет продолжаться, ты просто сорвешься!
Винчестер смущенно заерзал. Машинально потер подбородок кончиками пальцев.
Он знает!
"Ну какого чёрта ты пристал?!" – ему вдруг захотелось от всей души врезать этому придурку в челюсть.
- Откуда ты знаешь? – В голосе прозвучал не столько гнев, сколько усталость
- Откуда я знаю? - Губы Калеба дернулись в сардонической ухмылке. – Да мне известно, когда у каждого из парней первый коренной зуб появился! Откуда я знаю!
“Подумаешь, нашелся заботливый папаша! Можно подумать, что он говорит о чем-то еще!”


Джон пронзил его взбешенным взглядом. На шее судорожно задергалась вена.
- Мразь, ты хочешь сказать…
- Я хочу сказать, что ты запутался… И это… Это - ревность... Не знаю, что ты знаешь о сыне такого-этакого, но… Ты так опасаешься за жизнь Дина, что ревнуешь его к Сэмюелю. Слишком сильно ревнуешь. Если так пойдет дальше - ты загонишь мальчишек в угол. И сам подтолкнешь их к тому, чего пока нет.
- Послушай, я понимаю, что ты готов меня разорвать! Если считаешь, что от этого тебе станет лучше, валяй! - Напряжённая тревога в глазах Калеба уже давно сменилась пониманием. Он слегка усмехнулся, не очень весело, впрочем:
- Джон?

Винчестер, молча, кивнул...
****************


Часть VIII.


Ложь! Ничто нечто не способно заставить тебя нанести вред собственному ребенку!
Очнись, Джон, ну же очнись!
Даже в страшном сне он не мог представить себе подобного.
Но чужеродный разум внутри превращает его в один комок страха, продолжая: а желание поиметь собственного сына?
И всё полыхает, кровь кипит, стучит, разрывая виски. И хуже всего то, что он снова и снова ощущает, как жёстким поршнем вбивается в чужую плоть,… нет, не в чужую…
И Дин не кричит…
Это Сэма он слышал, когда вошел в сына глубже, пробиваясь еще сильнее, еще жестче, еще больнее… раздирая изнутри…
И этот “ звук ” … звук, рвущихся тканей…
Никогда ему не забыть...
Что же он наделал?
А тварь в его теле не рычит - деловито двигая бёдрами, крепче сжимая волосы сына, а когда тот пытается обернуться, закрывая ему лицо широкой мозолистой ладонью, нет, - а стонет от удовольствия, хрипит, с каждым толчком Винчестера, и с каждым ударом, все глубже толкаясь между расставленными ногами. Ни у одного человека не может быть такой горячей, такой нежной кожи... это...
…тот, кто, двигается вместе с ним, не вынимая из сына яростно пульсирующего члена, стискивает затылок мальчишки ещё крепче, еще сильнее, запрокидывая голову так, как это нравится ему, Джону Винчестеру…
Да, эта тварь откуда-то знает, что ему это нравится. И когда Дин, задыхаясь, в попытке вырваться, вывернуться из крепкого отцовского захвата, насаживается снова, сам, как будто ничего другого в жизни никогда не хотел, хриплый голос, свистя, говорит ему в самое ухо:
- Ты же всегда об этом думал.
………………

Но некоторые поступки - выражение наших тайных желаний. Да, именно так. Никакой демон не способен завладеть тобой настолько, что бы ты не понимал, не осознавал, не соображал абсолютно ничего, выплескивая наружу всё самое тёмное и запретное со словами и действиями.
И он осознавал…
Инцест…
Это слово вязнет, застревая в зубах... перед ним все плывет…
Ясные глаза старшего сына смотрят на него.… Не твоя вина.… Эти слова жгут каленым железом, впечатываясь намертво, оставляя противный осадок в душе, словно обвинение присяжных, что врать самому себе – последнее дело. Никакая тварь не смогла бы заставить его сделать то, что он сделал,… ведь не тварь мучила твоего сына…
Оправдания нет…
Джон закрывает глаза, чтобы не видеть это лицо, обведенное кружочком света. Ему нечего сказать…даже себе… Темнота коснулась его давно, изменила его душу, утолила боль, дала надежду, но и оставила свой след…
Но ведь и у него когда-то были границы, которые он никогда не переступал… до сегодняшнего дня…
К дьяволу страдания! Он успел пройти семь кругов ада! Он останется таким навечно … в темноте и кошмарах… проклятый и забытый, сходя с ума от одиночества, моля о прощение, моля о конце…Нужно попытаться привести в порядок свои мысли, ухватиться за что-то, удержаться, и не возвращаться в сумеречный сон...

Он видит счастливые лица сыновей, сидящих в гостиной пастора Джима; снег, медленно падающий за окнами, рождественскую елку, только что срубленную и блистающую в углу украшениями…

Он мог бы перестать дышать, затаить дыхание навсегда, но дети, единственные, кто всегда заставляли его жить. Потому что ты не можешь уйти, сказал внутренний голос… не сейчас. Твои дети здесь. Твоя работа здесь…Боль содеянного окатывает кипятком и пульсирует, пульсирует, пульсирует...


Да, вот и оно! Шаги, голоса. Напрягаясь и сосредоточиваясь, ему удается шевельнуться. Подобно первым ударам человеческого сердца движение получается страшно медленным - но оно получается.
Заставил себя открыть глаза.
И только сейчас смог толком рассмотреть помещение: комната маленькая, с высоким потолком, освещенная лишь тусклой полоской лампы дневного света над входной дверью. Обстановка весьма скудная: деревянные складные кресла, шкафчики и обшарпанный шкаф. На стенах черно-белые фотографии пансионата, в разные времена года, с внутренними двориками, с уличной деревянной мебелью и большими разноцветными зонтиками.

Винчестер сосредоточивает взгляд на вошедших: между ними и пленником расстояние не больше пяти футов, или меньше, на глаз определить трудно…

- Пожалуйста. - Звуки скрипят в горле, как крик души. Он ненавидит себя за это слово. Ненавидит за то, что приходится унижаться.
- Привет, - не спеша, Том подходит к кровати, окидывает пленника насмешливым взглядом, покачиваясь с пятки на носок.
- Зачем? - прошептал Джон. - Зачем вы это делаете? - голос прозвучал заметно тише - будто в динамике убавили звук. Напряжение повисает в спертом воздухе.
Он четко знал, что после этого ничто уже никогда не будет прежним…
Откуда стали известны мысли, сомнения, страхи и тайны? Неужели он так низко пал, что преступив все законы Божьи и человеческие, стал тем, кого сам задушил бы голыми руками? Возможно ли, что бы вся его жизнь, даже те моменты, о которых, он точно был уверен, никто не знал, была вытянута на поверхность?

А в голове отголоски бешеного ритма….- и голос:
- Ваш пастор много интересного нам рассказал, когда пошел по рукам: мелкий грешник, любимое развлечение нашей “молодежи”, - и слегка с издевкой:
- Джонни!

Это как получить когтистой лапой под дых: Каждому воздаться по деяниям его… а деяния твои Винчестер, ох как далеки от “благочестивых” поступков преподобного…

- А ты так стремился, чтобы никто ничего не узнал. - Демон в обличье Тома смеется и отпускает сальную шутку.

Кажется, что он смеется у него над ухом.

– Ты можешь прочитать здесь хоть все псалмы и заклинания. Но они не помогут тебе.
К горлу Джона подкатывает тошнота.
– Неужто? – Это звучит растерянно.
Спокойней, Джон, спокойней…
– Уверен, – с улыбкой кивает ему Том, - ты же знаешь Джонни, Ад – это не то место, которое описывается в Библии. Ведь ты же уже там побывал! – его черные “глаза” были скрыты, но Джон ясно видел в них ленивую усмешку.
Он хотел бы закричать, но последними остатками своей силы воли поборол это желание.
А руки девчонки шарят по телу, проверяя прочность веревок, ощупывают.
О, Боже! Ее запах заполняет ноздри: приятная смесь чистого тела, острых духов и чего-то еще, странного, жесткого, опасного…его глаза расширились.
Он едва мог дышать.

Мэг присаживается на край кровати:
- Говорят, что иногда страх удивительным образом просветляет голову, помогая спастись в почти безвыходной ситуации. Скажу честно, я не ожидала… Ты слишком умен, как для охотника. Слишком. Не каждый смог бы понять, в чем дело. Но, как ты догадался?

Нет, не мог же он... это было бы уж чересчур. Что за дикая мысль, в самом деле – неужто он оказался прав? Именно они, бывшие когда-то добром, вторгаясь в человеческие тела, заставляют людей совершать самые грязные преступления. Они - обиженные и брошенные Господом... а не Демоны, готовые всегда нанести удар.

- Зло не может на Святой земле убить священника. А ты смогла.…
Она расхохоталась.
- Если бы я пошла на исповедь, со священником бы случился сердечный приступ. Уж я бы нашла, что ему порассказать, - проговорила Мэг наконец, длинным пальцем смахивая с глаз выступившие от смеха слезы. - Довольно, Джонни. Ты и сам знаешь, что Его Имя на меня не действует…
Чёрт…
Еще вчера он “не верил”, что они тоже тут… не демоны, не ангелы… да кому в здравом уме может вообще прийти в голову, что в таком месте... но “гниль” бывает разной…
А светлые глаза насмехаются над ним.
- Ты собираешься спасти себя, потеряв душу?

Все тело заныло, от пяток до кончиков пальцев на руках.

Ей показалось или Винчестер вздрогнул? Она нагнулась и обняла его руками за шею:
- Знаешь что? – Мэг поиграла прядью его волос. – По сути дела, мы можем договориться…

Улыбнулась в серьезные зеленовато-карие глаза:
- И учти, меня не возьмешь на старые фокусы Джонни. Все знают, что Джон Винчестер выбирается живым из любой передряги.
- Я уже запуган дальше некуда, - цедит сквозь зубы Джон. – Что, не заметно?
- Скажу тебе честно, - ОНО смотрит ему в глаза, - многие пытались достучаться до него. Результат? - Мэг хихикает, прикрыв рот ладошкой, - бесконечно выяснение, кто же станет первым, мы или Вы? В то время как другой появился тогда, когда все забыли о любви. Он пришел и дал нам мир.
- Хочешь сказать, что ты невинная жертва плохого отношения? - в комнате раздается раскатистый смех пленника, прерываемый судорожным кашлем. - Слабо верится, с таким - то послужным списком.
- Какая тебе разница - кто я? – Пальцы девушки сжимают его челюсть, а в голосе ощущается плохое скрываемое раздражении, - всегда были такие, как Вы. И всегда были такие, как мы. Вы ненавидите нас, я ненавижу тех, кто говорит, что только им известен верный путь. У каждого из нас свои причины, - она говорила и говорила, но значения привычных слов казались Джону совершенно иными.
- Какие у тебя? - резко спросил Винчестер.
“Демон” Мэг покачал/а головой:
- Я же не спрашиваю о твоих …Я слишком долго и много живу на этом свете. Но, еще никому не удавалось назвать мое имя, - ее глаза заблестели матовым черным блеском. - Как мало Вы знаете о нас, - она горько усмехается. – Думаешь, твой мир сильно отличается от того, что есть у меня? Что Господь сделал для тебя хорошего? Отнял семью?

Перед глазами все расплывается…

Он хотел бы, чтобы с этим было покончено, потому что он не сможет еще раз пройти через нечто подобное: пурпурная головка копья выскакивала из внутренностей мальца только чтобы снова вместе с хлопающим звуком вбиться в кольцо мышц, пытавшихся сузиться…снова, снова и снова…
Вспышка ясности - свежая, прохладная: у него не так много времени, чтобы ломаться - а грудь давит так, что кажется, всё тело сжато тисками: дети, где же дети…

Джон сделал длинный вдох, выравнивая дыхание. В горле стало тесно и сухо.
- Как насчёт небольшой разминки, пока не явились НАШ демон? Оставь нас!
Том медленно наклонил голову в знак согласия, на губах появился намёк на усмешку…


Часть IX.


Ее рука опускается ему на ширинку, сжимает, начинает поглаживать,
- Дин милый мальчик, правда? – Шепчет нечисть.
- И ужасно упрямый, совсем как ты. Он сказал, что обязательно выкарабкается, назло нам, подонкам.

Она медленно проводит ладонью по его заросшим щетиной скулам, обводит кончиком пальцев губы.
Покосилась на запястья охотника, перехваченные грубой веревкой:
- Скажи-ка, Джон, существует ли сила, способная заставить его остановиться? Вы с ним во многом похожи, в выдержке ему не откажешь, но…

Не договорила, потому что опухшие веки охотника вздрогнули и приоткрылись. Тело мужчины не желало того, что мог предложить этот демон в обличье обворожительной блондинки.

Джон окинул взглядом стройную девушку с копной белокурых волос.
Мэг перехватила его пронзительный взгляд:
- Все также мне не доверяешь? Как мне тебя убедить?
- Лет пятьдесят семейного блаженства вполне бы сошли. Можешь ли ты мне это гарантировать?
Девчонка, обвив его шею руками, крепко прижимается к нему телом.
Оперлась на локти, что бы коснуться его губами - Джон чувствует упругую девичью грудь. Винчестер скрипнул зубами.

- Как странно. Никогда еще ни одного мужчину я не хотела, так как тебя, - чуть слышно шепчет Мэг, касаясь влажными губами его губ…
- Нет, - охотник вполголоса выругался.
- Почему нет? – в ответ на его ругательство девчонка дьявольски улыбается. - Знаешь, не то чтобы я никогда раньше этого не делала. Поверь, котик, у меня это не первый раз.
Тело было мокрым от пота.
- Знаешь, некрофилия не по моей части.
- Не стоит меня ненавидеть за это.

Распахнув куртку, расстегнула пуговицы рубашки, затем просунула ногу между его бедер и крепко прижалась к мужчине. Маленькая проворная ручка соскользнула с торса, нащупала брючный ремень и быстро справилась с ним. Затем, не спеша, начала расстегивать джинсы пленника.

Он чувствует ее запах - мыла и слабый аромат чистого тела. А волосы, мягкие и густые, словно манят к себе его пальцы, хотелось расчесать их, погладить.

Мэг накрыв его лицо ладонями, приблизила губы вплотную и протолкнула язык ему в рот. Джон резко отстранился, до одури упершись головой в подушку, удовлетворенно отмечая, как исказилось лицо “Демона”.
Но, когда ее язык стал более нетерпеливым, когда он услышал тихий стон удовольствия, то не смог сдержаться - соблазн был слишком велик: их языки сплелись...
Мэг, куснула его за губу, что бы добавить к удовольствию томное возбуждение боли…

Господь Бог Вседержитель…

Давно он не испытывал подобного.
Джон затрясся от беззвучного смеха.
Никогда еще, за все года его жизни, демон не стремился превратить секс в нечто новое и интригующее, а не просто в похотливое и грязное удовольствие.
Возбуждение кажется таким острым, что молния на джинсах не выдержит и ширинка лопнет от жесткого стояка.
Ему хочется вонзаться в нее яростно и грубо. С такой же силой и злостью, что бы разрываемое болью тело твари саднило и жгло. Мысль о том, что они сделали с ним, приводит его в бешенство, заволакивая глаза алым цветом; ведь ее победа стала безоговорочной, а его унижение абсолютным, но...

Его взгляд останавливается на светлых непокорных прядях. Сколько ей? Двадцать два? Двадцать три? Сколько и Сэму? Нет, наверное, столько же, сколько и старшему сыну.
И это и удерживает его злость в узде: где-то там внутри заперт человек, девчонка, ребенок, чьи родители, наверняка, в жестоком отчаянии, разыскивая ее. Он не позволил своей руке содрогнуться от неприязни и заставил ее лежать спокойно, пока Мэг проводила ноготком по его ладони, оставив ровную красную борозду.


“Демон” на миг отрывается от своего занятия, быстрым движением снимает через голову блузку, остается в одном белом лифчике.
- Давай так, - Мэг перекидывает ногу через его бедро. - Немного удовольствия, пока нам не мешают.
Она приподнимает его лицо за подбородок, наклоняется и проводит языком по опухшей скуле. Слегка задевает зубами нежную кожу у пленника на горле, быстрым движением языка касается бьющегося на вене пульса.
- Не надо, погоди!- если бы он мог, Джон отстранил бы ее от себя, поднимая за плечи с постели.
- В чем проблема? Надеюсь, ты не поставишь в упрек девочке милое личико и стройные ножки?
Брови Мэг сошлись на переносице:
- Ну же, Джон, - в мгновение ока, девушка оседлала его поперек бедер, оказавшись сверху, забралась ладонями под хлопковое белье, едва касаясь кончиками пальцев гладкой головки члена. – Скажи, что ты хочешь меня…
На его лице заметно дрогнул один мускул. И маленькая жилка вздулась на виске.
- Мой язык уже побывал у тебя во рту, - со злостью сказала она, - ты слишком поздно стал брезговать мной.
- Я не это имел ввиду. Не воспринимай все так буквально.

Он мог бы сказать и иначе, но рука Мэг на его члене ведет себя настойчиво, и он непроизвольно толкается ей навстречу: маленькая мисс/тер “Демон” из кожи вон лезет лишь бы показать всему миру, что ее ничто не трогает. Эта дрянь напомнила ему младшего сына, которого он знал даже слишком хорошо. От одной этой мысли он невольно поморщился.
Его лицо искажает гримаса, которой Мэг, глядя на него, не может понять: он закусывает губу, и тусклый дневной свет выхватывает странный блеск в его глазах.


- Что у вас за отношения, Джон? Такая нежная любовь в семье? Ты и Дин? Дин и Сэмми? Или может быть, ты и Сэмми? – Мэг смеется, встряхивая светлыми волосами.
- Интересно, дай тебе вволю, кого бы ты выбрал?


Ему захотелось вышвырнуть эту сучку в окно… А взбудораженный мозг тут же услужливо воспроизвел страшную сцену насилия: это он возвышался над своим сыном…
Он был насильником…

- Но мы отклонились от темы…- рука Мэг уже проникла за край его просторной футболки и принялась играть темными волосами на его груди. Разгоряченная кожа мужского тела показалась ей гладким атласом, обтянувшим сталь.
Кончик указательного пальца прописал на груди восьмерку.
- Скажи, что хочешь меня, - прошептала Мэг, лаская пальцами его соски.
- Надеюсь, ты не собираешь использовать на мне все свои познания в «Камасутре»?
- А, почему бы и нет? За своей охотой ты отстал от жизни: книжки на тему «Двенадцать способов сделать то-то и то-то» распродаются как горячие пирожки, - ее рука тем временем движется вниз по крепким мускулам его плоского живота, отчего дыхание Винчестера сразу учащается...
- Вы странные создания – люди. Откуда ты думаешь, мы черпаем свои сведения? - Мэг стягивает до колен с Джона джинсы вместе с трусами, давая свободу его разгоряченной плоти, открывая доступу холодного воздуха.
- В чем дело? Ковбой пару дней не трахался?
Прикусив губу, Джон Винчестер смотрит, как возникший буквально ниоткуда, его возбужденный член жадно обхватывается девичьими пальцами.
- Не прикасайся ко мне! – прорычал охотник. Его голос надломился, потому что в этот момент ладонь “Демона” слегка скользнула по головке.
Мужчина выдохнул сквозь зубы ругательство, пытаясь удержать себя в руках: он ощутил легкое покалывание ноготков, когда пальчики Мэг сомкнулись. Обвив ладонь вокруг крепкого горячего ствола, она провела большим пальцем вдоль пульсирующей жилки на внутренней стороне его члена… Руки, мягкие как бархат скользили к уздечке и обратно, обхватывая его мужское естество, как влажный шелк.
Мягко и крепко, вверх-вниз..
Быстрее, быстрее, быстрее…


Она дрочит ему, скользя ладошкой вверх и вниз, накрывая второй рукой мягкую выпуклость у Джона между ног, поглаживая и слегка сдавливая.
- Нравится? – ее голос звучит тихо и хрипловато, а губы приоткрылись: требовательные, настойчивые.
Джон напрягся до боли в ногах, сдерживая мучительное желание подкинуть бёдра навстречу. Стиснув зубы, рванул правую руку в сторону и почувствовал, как ее пронзила острая боль от плеча до запястья, обмотанного веревкой, так что из легких со свистом вышел воздух, а кровать из-за попытки освободиться на пару сантиметров сдвинулась в сторону.
Каждый мускул, каждая косточка в его теле загудели как камертон настройщика.
- Осторожнее, милый! – небрежный тон и снисходительный взгляд, которым его наградила Мэг, разозлили Джона, хотя боль в руке была такой, что в глазах потемнело.
Мэг разжимает ладонь, и ее руки скользят вокруг Джоновых бёдер, сжимаясь на заднице.


На плечах бугрятся мускулы, лицо словно высечено из мрамора. Он поистине великолепен. И принадлежит ей. А волосы на виске мягкие и гладкие.


Не подозревая, что делает, Мэг проводит мизинцем по губам, четко очерченным, чувственным губам. Брови густые и прямые, а глаза… Девушка чуть съежилась под его внимательным взглядом.
- Когда ты так делаешь, мне трудно сосредоточиться, чтобы ответить на твой вопрос. Прекрати!
- Прекратить? Я даже еще и не начинала. - Руки Мэг вновь очерчивают контуры его плоти, гладят, ласкают.
В следующее мгновение она наклоняет голову и обхватывает его губами, облизывая по окружности языком и затягивая глубже в рот. Это прикосновение внезапно послало к члену волну крови. А шершавый язычок скользит по гладкой коже, двигаясь по всей его длине, время от времени останавливаясь, чтобы нежно прикусить твердую плоть или оставить ряд мягких, осторожных ударов. Мэг заглатывает его целиком, позволяя члену проскользнуть между своими губами и погрузиться в горло.
Она движется вверх и вниз.
Он из последних сил пытается сохранить самообладание, но ничего не может с собой сделать, инстинктивно толкнувшись вперед снова и снова. Капли влаги выдают его. Восставшая плоть подрагивает внутри Мэг, готовая вот-вот взорваться. Она слизывает эти капли, заставив его стонать в голос.
- Черт, тебя возьми, женщина, - прошипел Винчестер сквозь зубы, мысленно кляня свое непреодолимое желание.
- Нет, только не так!
- Расшифруй поподробнее, - удовлетворенно усмехается “Демон”, овеивая головку члена теплым дыханием. Она отрывается от Джона, встает в полный рост на кровати, расставив ноги по обе стороны от его бедер. Расстегивает джинсы и стаскивает вместе с бельем их с себя…

…Мэг передвинулась выше, припала губами к его губам, и Джон ощутил на них вкус собственного желания. Он не успел и глазом моргнуть, как она уже уселась на него верхом, широко расставив колени и открыв его взору шелковистую кожу внутренней стороны ее бедер...


Его движениями руководила горячая слепая сила желания, вдребезги сокрушившая весь его самоконтроль. Нельзя было сказать, где начиналась его страсть, и где заканчивалась его ярость...


Голые бёдра девчонки трутся о его пах, а ягодицы Джона с тихим поскрипыванием скользят по смятым мокрым простыням. Он двигался внутри Мэг мощными яростными толчками, стремясь войти в нее как можно глубже, жадно толкаясь бёдрами навстречу. Слегка отстраняясь, но только для того чтобы снова глубоко войти в нее, слишком глубоко, слишком сильно… Он мысленно приказал себе быть нежным, не относиться к ней как к твари…


Он клял свое чертово ремесло, которое приучило его только к одной мысли: увидел тварь – убей тварь.
Спина Джона покрылась капельками пота…
Проклятие, он снова делал это: очередная жертва, согревающей его постель, прежде чем он выбьет ее из этого тела.


Он стиснул зубы, когда Мэг свела колени вперед...


Щёки девушки раскраснелись. Тело сотрясалось от волн спазмов, ногти впились в скомканные простыни, словно ища за что зацепиться в вихре головокружительных ощущений. Ее дыхание стало прерывистым и чуть слышным.
- Черт бы тебя побрал, - тело охваченное волной конвульсии, беспомощно выгибалось охотнику навстречу, а губы цедили сквозь зубы какое-то грязное ругательство…
В ответ Джон только хищно усмехнулся. Он молча наблюдал как глаза девчонки широко распахнулись, тело напряглось, а дыхание вырывается короткими резкими толчками.
Он все еще пытался сдерживать себя. И ему это удавалось, пока первобытный инстинкт не захватил его в свои сети, тело отказалось подчиняться командам разума: оно рвалось навстречу телу женщины, стремилось стать с ним единым целым.


Всего десять-пятнадцать раза приподнялись и опустились ее бедра… Гибкие руки, упиравшиеся ему в грудь, бессильно скользнули на простыню.
Он услышал тихий вздох, почувствовал, как она инстинктивно вздрогнула под ним.
- О ч-черт, - прохрипел Винчестер, содрогнувшись в финальном взрыве, выплескивая в нее белый огонь своего естества… горячая сперма растекалась между ними....

@темы: слэш, drama, Дин Винчестер, ангст, angst, винцест, angel, Slash, action, romantic, Сэм Винчестер, демон, СПН, Dean Winchester, Sam Winchester, Михаил, ангел, Азазель, Castiel, Кастиэль, Джон Винчестер, John Winchester, Мои произведения., Уриель, Бобби Сингео, Мэг Мастерс

---

Тень/Shadow

Название: Тень/Shadow
Автор: angel_L
Написано: 31.08.08 - ......
Фандом: supernatural-family.ru
Рейтинг: R, М
Жанр: инцест, слэш/Slash
Персонажи: Дин /Джон Винчестер/Сэм/Мэг
Предупреждение: слэш, ненормативная лексика, секс. Детям до 16 не заходить.
Дисклеймер: текст принадлежит автору.
Статус: в проц-се.


A/N: Рассказ не альтернативная реальность, а скорее всего пропущенная сцена, которая могла нарисоваться только в жутком воображении любителей слэша. Основано на том что демонология различает два вида одержимости: possessio и obsessio, «овладение» и «осада». Т. е., иными словами, удачное овладение и незавершенная или неудачная попытка попасть внутрь. В первом случае демон овладевал своей жертвой изнутри, парализуя ее волю; во втором случае он мучил и изводил ее, оставаясь все же вовне, так как войти внутрь человека ему по каким-либо причинам не удавалось. На этом и держится равновесие мира, что есть те, кто просто готовая почва для одержимости и есть те, кто только добровольно может себя «им отдать».

От автора: Это «типа как» подарок одному хорошему человек. Знаю, ты ожидала немножко другой сюжет, но тот, я не смогу выложить, по крайней мере, сейчас, а это просто для тебя, мы когда-то это обсуждали. Надеюсь, это тебя развлечет.



Часть I.



- Кажется, он пришел в себя?

…определенно…

- Знаешь, который час, скотина?

Он попытался моргнуть и приподнять отяжелевшую голову.

- Ужасно, что пришлось приложить силу, но ты сильно нас расстроил! – В голосе говорящего слышится притворное сожаление.

…что-то блеснуло перед глазами…

- Ты вынудил нас, бросив нам вызов!

Нет-нет…только не это: темнота одолевает его…
… десять секунд, двадцать, тридцать…

- Думаю, ему можно развязать глаза.
- Без проблем!

…о, господи, он не ослеп - это повязка туго давит на веки…

Резкий свет дневных ламп не дает сфокусировать взгляд. Он с остервенением моргает ресницами, пытаясь прогнать темноту в уголках глаз, вытолкнуть как несносную порошинку, попавшую туда, а страх, тем временем, прыгает в горле, подобно рыбацкому поплавку на гладкой поверхности пруда…

Жалюзи на окнах зашторены неплотно, и первые утренние лучи прокладывают себе дорожку сквозь прорези, оставляя яркие полосы на грязном коричневом линолеуме комнаты. Пустая бутылка из-под виски валяющаяся на полу, отражает в граненной поверхности стекла мерцающий мягким неоновым светом экран телевизора, с мелькающей в нем картинкой кота Сильвестра, пытающегося убить канарейку Твити…

Поведя плечом - он ощущает жесткую поверхность дешевого мотельного стула. Рука привычно дергается в поисках оружия - многолетняя привычка: следующее мгновение может быть решающим, попробовать достать, дотян… - наручники на запястьях и лодыжках напоминают о себе с тихим стуком, еще плотнее впиваясь в тело.
- Ты что, решил проверить мои рефлексы? – в раздавшемся позади голосе слышится ярость.
- Оставь это, - прямоугольная, неправильной формы человеческая тень, накрывает его, приближаясь вплотную. Крепкая мужская ладонь сжимает плечо, выворачивая сустав с такой силой, что темнеет в глазах.
- Ты считал, что раскусил нас, заставил играть по собственным правилам? – рука сильнее смыкается на суставе, заставив боль на мгновение застить ему взгляд…

…мускулы ноют от напряжения…

Их трое. Нет, он ошибся, четверо: лица неподвижны, и только огромные черные глаза пристально наблюдают за каждым движением, за каждым вдохом и выдохом его измученного тела...

...четверо: темноволосый, притащивший его сюда, девчонка…его взгляд останавливается на спутанном шелке ее волос так похожих на Сэмовы, перемещается на темное неровное пятно на щеке, потом ниже, на плавный изгиб груди, подрагивающей под тонкой тканью белой рубашки, запачканной порохом от выстрела и кровью из раны… и два мордоворота… от обоих за версту несет перегаром… Эти ничтожества даже не стоят того, чтобы марать об них руки…

… жирдяй и карлик…


Девушка кладет руку ему на бедро. Маленькая симпатичная блондинка, с улыбкой такой же фальшивой, как и ее темные бездонные глаза:
- Мне сказали, что их видели на дороге.

…всепоглощающее спокойствие вливается в душу, унимает страх и разгоняет сомнения…

- Ну что, Джонни? - Девчушка наклоняется к нему так близко, что пленник видит свое разбитое лицо в ее стеклянных расширенных зрачках.
- Нам нужен кольт! Не заставляй нас причинять зло твоим малышам. Мы ведь можем разойтись по-хорошему. Подумай! Это ведь наша война и они здесь абсолютно не при чем. – Она запускает руку ему в волосы, поглаживает затылок.
– Мы можем договориться, - тёплая рука на шее, - ты нам кольт - мы не тронем твоих малышей. Жаль будет, если их придется убить!
- А что будет со мной? – это звучит равнодушно и глухо.
- Ну, милый, насчет тебя не могу ничего обещать. Ты так долго ЕГО искал, что и ОН заинтересовался тобой.
Он криво усмехается, обнажая белые зубы в улыбке:
- Иди куда подальше!
Мускулистая рука, стоящего за его спиной темноволосого мужчины мгновенно перемещается вверх, нешуточно сдавливая горло:
- Не зли меня! - Черные волосы парня еще сильнее подчеркивают резкие черты худого лица и узкую прорезь злого рта.

…хлопок…

Заныла челюсть, онемели скулы. В ушах раздался пронзительный звон...

Жирдяй бьет с такой ненавистью, что у пленника стукаются зубы, а голова запрокидывается набок, угрожая вот-вот оторваться как у сломанного манекена.
Пот, смешиваясь с кровью из сломанного носа, и треснувшей губы, капает на рубашку, оставляя желтовато-бурые разводы.
Прежде чем Джон успел открыть рот, что бы сделать судорожный вздох, толстый снова занес над ним руку.
Удар. Еще удар…Щелчок…
В глазах гаснет свет.

…смех…шепот-шепот-шепот…смех…
_____________________________________________________________________________

…сентиментальная музыка, пьянящее шампанское… как он возненавидел все это…
…ее воздушное шелковое платье сверкает хрустальной отделкой искрящихся кружев, а он так похож на восторженного петуха, такой же напыщенный и такой же счастливый… так начиналась их новая семейная жизнь, по крайней мере, он так тогда думал…

…смех…шепот-шепот-шепот…смех…

_____________________________________________________________________________
Вот дерьмо! Когда сознание возвращается в следующий раз, он чувствует солоноватый вкус крови на разбитых губах.
В голове гулко ухает пульс, выбивая барабанную дробь, а сухожилия рвутся от неестественного положения вывернутых назад рук: запястья раздирают впившиеся в них веревки, пропущенные между ножками и спинкой стула...с петлей-удавкой на шее… грубый ворс натирает кадык… Тускло поблескивая, пара наручников валяется на столе, рядом с его кольтом 38 калибра…
Его пальцы осторожно ощупывают узлы на запястьях, пытаясь найти слабое место, но резкое жжение в разодранной веревками коже, при любой попытке слегка повернуть кистями, заставляет отказаться от своего намерения. Что он может сейчас? Будь у него кольт он все равно не успел бы им воспользоваться - разрываемое болью тело не слушается, запястья кровоточат, а ноги налились свинцом.

Их трое...

Сколько же он был в отключке? Час, полтора? Что сейчас, день или ночь?

Мочевой пузырь дает о себе знать, требуя похода в туалет…

Девица усмехается, помешивая тонкой ложечкой кофе, бросая на него уничтожающий взгляд.

…аромат приятно ласкает горло…

- Где они, Джонни? Мы все равно узнаем. - Она улыбается краешком губ, изгибая красивый алый ротик в сарказме: если бы боль обрела голос, то именно такой.

Черта с два! Слишком глубоко в сознании запрятано названия городишка, что бы можно было его вот так просто выудить.

- Позвони! – Блондинка подносит к его уху телефон. - Поверь, мы не станем обижать твоих крошек. Нам нужен кольт. Итак?
У него было достаточно времени, что бы обдумать то, что он собирается сказать:
- Пошла к черту, сучка! – Ему хочется выплюнуть эти слова, но губы словно приклеились одна к другой, схваченные тонкой кровавой коркой, и в ответ раздается лишь невнятное бормотание.

…нечем дышать и звенит в ушах…

Где-то глубоко внутри шевелится тревога, но прислушиваться к ней сейчас слишком утомительно. Девчонка продолжает что-то говорить. Ее лицо в полутьме кажется расплывчатым пятном, и он внимательно вслушивается в голос.

Он слышит нотки сожаления?

- Ну что?
В ответ только молчание и тяжелый упрямый взгляд.
- Кого ты, черт побери, из себя строишь?
Она могла бы и не спрашивать. Середина дня. Он молчит. И, ЕМУ, это вряд ли понравится. Девичье колено ударяет его в пах. Комната исчезает в голубой дымке раздираемой изнутри боли, обжегшей до самых лодыжек.
Стул с грохотом падает назад, увлекая за собой пленника…
- Тупой охотник! Мир мог бы быть твоим. Теперь ты умрешь, окончательно и бесповоротно.

Это звучит пафосно и смешно.

Он чувствует, как рука шарит в его карманах, слышит звон ключей.

…дышать, дышать, не терять сознание!..

Он приходит в себя от воды сплеснутой из стакана в лицо. Сколько времени прошло? Минута? Две? От ударов гудит голова. А они не спешат. Комната кружиться, то, наполняясь людьми, то, опустошаясь, и оставляя его в полном одиночестве. Через распахнутую дверь гостиной, с пола, ему видна огромная кровать, окно, открывающее вид на пожарную лестницу и… весь арсенал его «детки» сваленный бесформенной кучей на обтрепанное покрывало кровати.
Он слышит удары свого сердца, облизывает потрескавшиеся губы, судорожно пытаясь проглотить редкие капли воды, что бы хоть как-то унять сухость во рту. Что-то не так. Время затягивается, и они явно кого-то ждут.

- Знаешь, я многих повидал, но ты, это нечто особенное, - черноволосый…кажется, она называет его Том… улыбается своей змеиной улыбкой. – Такие как ты, или слишком смелы, или слишком глупы. Я предпочитаю думать, что глупы. Только такой решился бы подсунуть нам пустышку!
Пленник рассмеялся. В изумлении демон уставился на него. Их глаза на мгновение встретились, и охотник пожал плечами: он нисколько не жалел о своем поступке.

- Подними его!
С ловкостью горного козла, толстый ринулся поднимать человека с пола. Пыхтя, с силой потянул за прекращенные веревки, ставя стул с охотником на место.
Веревки врезаются в горло, оставляя яркие красные борозды. От резкой боли связанный сипло кашляет, сплевывая кровавую слюну на пол.
- Не дергайся, а то получишь по шее, - жирдяй крепко сжимает воротник его рубашки, рука заносится для удара. Он тупо кивнул, язык превратился в ватный тампон.

… болели ребра, вероятно, его пару раз ударили ногами…

Темноволосый заходит со спины, схватив рукой за челюсть, отводит ему голову назад, обнажая яремную вену. Слышится резкий щелчок пружинного ножа, и Джон ощущает на горле острое и холодное прикосновение. Чуть левее и лезвие ножа упирается пленнику в кадык. Адамово яблоко болезненно дергается, но не похоже, чтобы демон собирался пускать нож в ход прямо сейчас.

…мысли путаются, цепляясь за боль…он еще не знает, как возненавидит это слово…он не видит своего мучителя, но затылком чувствует его взгляд на себе…

– В тебе есть пара маленьких слабостей, которые бросаются в глаза. И в этом заключена для нас немалая часть твоего «обаяния», - выудив из кармана носовой платок, темноволосый прикладывает его к подбородку пленника, промокнув, стекавшую из уголка рта красную струйку.
Прикусив губу, Джон Винчестер смотрит на пятно, растекающееся по платку:
- Ты, однако, горазд трепаться, как я погляжу.
- Гляди, гляди, - парень наклоняется к его уху: запах бурбона, смешанный с запахом воды, отдавая водорослями, рыбой и еще какой-то гнилью, обволакивает сознание Винчестера, резко ударяясь ему в ноздри.
- Ты слишком дорого нам стоил и твое место рядом с нами, но я не отпущу тебя раньше, чем получу эту парочку и кольт, - темноволосый хлопает его по плечу так, как будто сказал что-то смешное.
- И поверь, у нас есть для тебя сюрприз. - Пальцы парня сжимают ему горло, стискивая кадык, еще сильнее запрокидывая голову назад, заставляя глотнуть ртом воздуха. Что-то липкое и холодное вползает внутрь, поднимаясь от ног к животу, и лапа с острыми отточенными когтями сжимает сердце. Как в тумане, краем глаза, он видит черный блестящий дым, струящийся по белой кафельной стене и бесформенное грузное тело толстого заваливающееся на пол…

Черт…черт…только не это… только не так…

_____________________________________________________________________________


- Тише, ты как медведь на ярмарке! О, господи, где ты только учился и чему тебя только учили?
- Тише, тише! Не могу я тише! Я и так в этом костюме еле ноги переставляю.
- Ну, прости, костюма Санты у них не было!
…………………………………………………………………
- Я в детстве мечтал стать пожарным!
Младший смотрит недоверчиво, сквозь зеркало каски, по привычке прищурив один глаз:
- Ты?
- Да, классная работенка! Эх, ну что, начнем?
Он не успел спросить: «Ты уверен?»
Вопль Дина исторгся неожиданно, закладывая уши, и перекрывая вой сирены:
- Пожар!



Часть II.

…мать твою, что это? Как мог он так оплошать и притащить сюда брата? Разве этому я тебя учил? Разве этот год не заставил тебя посмотреть на все по- иному? Ну же Дин, вставай! Вставай, черт тебя побери! Вставай, сукин ты сын! Перенеси вес на правое колено, обопрись ладонью об пол … кувырок в сторону и ты на ногах… не позволяй сбить себя… ты единственная надежда для брата и…

Страх едкой кислотой пробежал по жилам, охватил все тело жгучей болью, заставил сердце биться быстрее, и оно судорожно заметалось, задергалось, словно кто-то пытался вырвать его из груди. Желание сорваться с места и стремглав броситься на помощь как бывало ранее, было настолько сильным, что по спине прошелся озноб...

Господи, Сэм...

Блеснув в лучах ламп, с глухим щелчком выскочило лезвие, сверкнув, как туловище змеи, нацеленное в горло его младшенького. Это стало роковой ошибкой нападавшего. Прежде чем лезвие прошло полпути до своей цели, рука с серебряным кольцом на тонком пальце, вцепилась в запястье противника, резким движением вывернув предплечье мужчины. Нож со звоном упал на пол. Человек завизжал: его кисть неестественно болталась.
- Ублюдок! - завопил он. - Ты сломал мне руку!
На лице сына появилась сухая ухмылка:
- Тебе повезло, что это была не шея.

Несмотря на прозвище, что Винчестер дал этому уроду за маленький рост - карлик, парень, при таком щуплом телосложении, оказался неожиданно проворным и выносливым. Даже отброшенный секретным приемом пехотинца назад, приемом, который Дин освоил еще в десять лет, это подобие человека сумело перехватить руки сына за запястья и оторвать их от своего горла. Потом жестко ударило парня ногой под колени, с довольной улыбкой наблюдая, как мальчишка со стоном валится на пол.

Господи… Только сейчас он понял, как за последние несколько месяцев отвык «постоянно» видеть такие сцены, «отвык» от вида крови своих детей..

Вот Винчестер! Вот она твоя реальность!

Звуки сливаются, смешиваются, путаются, и снова нечем дышать, и вот теперь Джон пугается по-настоящему.


Еще секунда - голова младшего сына дернулась, зрачки расширились от ужаса, занимая почти всю радужку целиком - и темноволосый распластывает его взглядом, пришпилив как насекомое к стене, рассматривая все с тем же, ничего не выражающим лицом.

..не смей сдаваться, ты не тряпка, что бы вот так валяться на полу. Подымайся мать твою! Подымайся! …ты нужен нам…

…Дин выбросил вперёд правую руку, но это не спасло его от падения, и чудовищного удара лицом об грязное покрытие комнаты…

… Удар, еще удар, еще… А-а-а!
…болезненное “фак ю!” Дина и глухой хруст, будто сломалась сухая ветка - каблук темноволосого от души врезался в челюсть старшего сына…

Воспользовавшись моментом, мордоворот ломит парню руки за спину.

Сэм!…

Улыбка искривляет губы Тома, и Сэмми боком заваливается на грязный линолеум комнаты с высоты своего двухметрового роста.
_____________________________________________________________________________


Краем сознания, сознания, которым демон позволяет ему видеть, Винчестер наблюдает жалкие потуги Дина - попытки разорвать на запястьях веревку.
Но, крепкая рука Тома не позволяет ему это сделать, схватив мальчишку за шею и резко отдёргивая назад.
Джон видит, как карлик вскидывает кулак и с силой врезается в солнечное сплетение парнишки. Мальчишка бы согнулся пополам, если бы не железная рука, обвившаяся вокруг его горла и удерживающая парня в вертикальном положении.
_____________________________________________________________________________


- Ты не понял! – мурлыкает Мэг обращаясь к Сэму и, тряхнув головой, откидывает со лба светлые пряди.
Джон чувствует, как застывает его лицо, словно покрываясь коркой льда, но сделать ничего не может. Он ловит на себе взгляд темноволосого Тома - демон улыбается ему бездонными черными глазами.
- Мы легко можем сделать с тобой и с братом все, что захотим. Но, эти Ваши методы,- она делает театральную паузу, - методы людей лишенных воображения. После такой топорной работы вы бы не уважали стоящий за ней интеллект! Да и мы бы не получил никакого удовольствия.

Дин хмыкает, процеживая сквозь зубы грязное ругательство.

На какое-то мгновение на ее лице появляется смятение. Глаза, отражающие дневной свет, ярко горят - то ли оттого, что ей доставляет удовольствие наблюдать, как он нервничает, то ли от разгоравшейся в ней похоти – Джон не может понять, отчего.

- Не сопротивляйтесь, мальчики. Делайте, что я говорю, и мы, быть может, оставим вас и вашего папочку в живых. Быть может.
- Чего ты добиваешься, Мэг?
- Ничего особенного, милый. Хочу получше вас узнать. - Она поправляет рукой мелкому челку.
Дин видит, как напрягаются плечи «его» Сэмми в желании инстинктивно отклониться, увернуться от назойливой руки демоницы, и только боязнь загреметь со стула со связанным и руками и ногами, удерживает инстинкты его брата «на месте». Она обходит стол с противоположной стороны, приближаясь к нему:
- И чтобы ты меня узнал.

Дин видел глаза демонов много раз у многих, расширенные, черные, и уж, совсем не думал, что они могут быть кроваво-красные со зрачками размером с пуговицу.

Мэг улыбается, наслаждаясь отвращением на лице Джона Винчестера. Ее пальцы медленно передвигаются на трогательно-беззащитный бугорок за ухом его младшего сына, потом сползают немного ниже - на шею.
Едва слышно, но так что бы старший Винчестер смог разобрать, она шепчет, обращаясь к Джону:
- Ты понимаешь, что я могу убить его в любой момент? Просто нажму вот здесь - и все, он и пикнуть не успеет. - Зрачки ее расширяются, а грудь высоко поднимается от глубоко вздоха. Внезапно, она прижимается губами к губам его сына, языком раздвинув зубы, проникнув внутрь быстрым толчком.
От неожиданности «малыш» конвульсивно дергается, как будто огонь обжег ему горло.
С медлительной осторожностью она отодвигается и смотрит на Сэмми сверху вниз:
- Теперь понимаю, почему тебя так ревнует Дин. Ты симпатичный... и даже очень. Может быть, его привлекает твое красивое тело?
Она негромко рассмеялась.
Понизив голос почти до шепота, хрипло произнесла:
- Ну что ж мальчики, решать Вам. Кто из Вас сделает это.

Не смей Дин не смей, не смей соглашаться, не делай этого…
С демонами нельзя договариваться - демоны лгут… что за чушь он несет?! … просто не смей!....

- Ну же мальчики! Хотелось бы позабавиться! Ваш папочка доставил нам слишком много хлопот, уж очень хочется его проучить. Да и на Вас, мы потратили слишком много времени.

Ему показалось или Дин дрожит мелкой дрожью?

- Нас много. И мы могли пустить Вашего папочку по кругу, но правда, это будет уже не так интересно. Мы не садисты и придумали кое-что другое. Вас двое, право выбора за Вами.

Он физически ощущает, как взгляд младшего сына скользит по его лицу, по желтовато-бордовому синяку под глазом и опухоли на переносице:
- Я согласен.
Сэм?! Ему показалось или он задохнулся? Нет, Сэм, нет, только не это… живот скручивает в тугой узел…
- Странно, что я ни капли не удивлена. Почему-то я была уверенна, что это будешь ты, Сэмми.
- Для тебя, я, Сэм, - это было сказано на автомате.
Лицо Дина исказилось от бешенства:
- Нет, Сэм, не смей, слышишь, даже думать не смей об этом! Только не ты!

Он вколачивал в это Дина годами, не дай, не смей, не потакай, защити, ты старший, ты сильнее. Ты просто обязан быть сильнее!

Сэм выдает Дину нетвёрдую улыбку:
- Все в порядке. - Он поворачивает голову к Мэг, уголок его рта кривится вниз:
- Мстишь за то, что мы пытались тебя убить?
- Это было бы слишком просто! Знаешь, я могла бы много рассказать тебе о твоем папочке, но предпочитаю, что бы ты все увидел сам.

А темноволосый уже подступает поближе к младшему сыну.
Наблюдая как он приближается, Сэмми застыл, словно изваяние, и только зрачки глаз расширились, а губы приоткрылись. Ослепший от бешенства, оглохший, потерявший рассудок, Джон видит, как мужская рука накрывает пах его ребенка, широкой ладонью поглаживая сквозь джинсы, оценивая, изучая. Ярость и отвращение переполняют Винчестера изнутри.
Он видит, как цепенеет привязанный к стулу Дин.

…расслабься, Джон Винчестер… я знаю все твои желания…
…это демон? так бесцеремонно вторгся в его мысли?....

Взгляд Джона невольно останавливается на губах Мэг и тошнота подкатывает к самому горлу. Джон судорожно сглатывает, потому что в эту минуту демоница наклоняется и целует его – жадно и требовательно, царапая ногтями кожу над ключицей.
- В чем дело, Джон? – она улыбается, и от этой улыбки холодеет внутри, а сердце начинает колотиться о грудную клетку, норовя выскочить наружу. – Разве тебе не нравится?
- Но, это было бы слишком просто… - Она опирается грудью на плечо охотника…

Он уже знает их выбор… и как назло, под рукой никакого оружия. Остается единственный выход: попытаться отговорить, убедить отказаться от своего намерения… ради них он готов на все… он готов унижаться…

Молчание становится невыносимым…


Часть III.

Джон четко помнил, когда это началось, когда страх за младшего сына стал таким неистовым, что любая угроза, будь то невинный порез, синяк, а позже, ствол сорок пятого, наставленный на его ребенка, или как сейчас, рука демона-пидора, лапающего его сынишку, доводила его до состояния неистовой агонии, когда «защитный покров» слезает как чешуя, слой за слоем, обнажая все нервы и чувства. Когда-то давно, когда ладони уже не болели от старых ожогов, и Дин все так же не спал ночами, а мотели стали называться младшим сыном “домом”, он впервые понял что это такое... страх за ребенка…

…Ножи у Бобби всегда были в отличном состоянии – то, что надо. Джон уже положил куриное филе в шипящее масло и собирался почистить картошку. Занятый своими мыслями, мужчина не слышал, как открылась входная дверь: просто внезапно почувствовал - волна холодного воздуха обдала шею, и кто-то дотронулся до его руки. От неожиданности он вздрогнул, и этого было достаточно для того, что бы сработал инстинкт элитного морпеха. Его реакция, оттренированная до автоматизма, была мгновенной и бессознательной: повернулся, рывком выбросил вперед руку с зажатым в ней ножом.
Острое лезвие легко, словно в масло, вошло в того, кто пробудил его защитные рефлексы.
Молниеносное, точно рассчитанное движение исключало любую возможность обороны со стороны противника. Джон скорее “почувствовал”, чем увидел “противника”: малыш отшатнулся по инерции, широко раскрытые глаза потемнели от боли. Кровь яркой полосой растеклась по светлой курточке, пачкая ремень закинутого за плечи рюкзачка. Отшвырнув нож, Винчестер порывисто раскинул руки, что бы подхватить сына и не дать упасть на пол.
- Папа... – Мужчина ощутил теплое дыхание пятилетнего ребенка, проникшее ему под рубашку, и содрогнулся. Ресницы мальчика затрепетали и опустились. В тот же момент жизнь для Джона остановилась. Все тело взмокло, ноги одеревенели и перестали гнуться…
Все остальное он помнил как в кошмарном сне.
Вот он выдергивает шнур из розетки выключая микроволновку; вот усаживает сына в джип; вносит в белую приемную больницы и ругает медсестру сначала за медлительность, потом за неосторожность – снимая рубашку она причиняет Сэмми боль. Вот, наконец, появляется и доктор. Порез на детской груди оказывается не слишком глубоким и не представляет опасности для жизни. Лезвие ножа прошло всего в нескольких миллиметрах от артерии и по счастливой случайности не задело ее. Отец не выпускает сына из своих рук даже тогда, когда дежурный врач осматривает, промывает и зашивает рану. Джон так и не понял, как смог тогда выкрутиться, отвечая на вопросы копов и персонала больницы об инциденте…
И вот, они снова в джипе. Он везет Сэмми домой. Всю дорогу Винчестер не открывает рта, не произносит ни слова, только крепче прижимает к себе малыша.
Дома, у Бобби, до смерти напуганный Дин смотри на него ясными зелеными глазами:
- Не твоя… вина, - он выговаривает это уверенно и твердо для своих девяти лет, и Джон морщится и вздрагивает, впервые слыша эти слова.

Сколько раз он услышит их потом…

И как легко было поддаться и поверить в них…
С Дином ему слишком легко, слишком… Но так ли это? Он не причинил ему боли, однако осознание своей полной беспомощности перед старшим сыном вызывает у Джона странное, будоражащее чувство.
Его губы скользят по макушке Дина, словно принося извинения.
Он знал, что Сэмми забудет о происшедшем: слишком мал, слишком много впечатлений от разных мест и незнакомых лиц. Но, Дин! Его старший не забудет то, каким опасным он может быть, как не забудет и он.
Джон берет руку младшего сына в свою и считает пульс, трепыхающийся под его пальцами. Жалящая боль пронзает ладонь и эхом отзывается в голове. Он один во всем виноват. И другого, ему, наверное, не дано...

Он запрещал себе думать об этом и часто так удачно, что резкость в словах, за которую прятался страх обидеть своего ребенка, часто воспринималась сыновьями как отчуждение и холодность отца, стремление во всем довести их до совершенства, сделать настоящими солдатами. Он стал вести себя так, будто был посторонним человеком, командиром, отдававшим приказы и требовавшим безоговорочного подчинения. И с каждым годом это у него получается все лучше и лучше. Жизнь заставила его выучить одно основное правило: что бы ни случилось, никто не должен знать насколько ему важно их благополучие. Оплошность, любая промашка, и они станут его ахиллесовой пятой. И вот тактика, которой он придерживается все эти годы, принесла свои плоды. Отчужденность по отношению к сыновьям, заставила их как птенцов в гнезде жаться друг у другу. Мальчишки стали более чем неразлучны. Но…
Он закрывает глаза и видит перед собой суровое худое лицо пастора Джима на воскресной мессе…
Святой отец окидывает охотника проницательным взглядом, будто смотрит насквозь, но от комментариев воздерживается. И все же, Джон морщится, как от зубной боли, когда воспаленные ночным бдением над псалмами (или над заклинаниями?), глаза пастора второй или третий раз за сегодняшнее утро останавливаются на его видавшей виде рубашке, небрежно засунутой под пояс брюк.
Прошло много лет, с их первой встречи, а у падре все такой же настойчивый взгляд, и голос… такой же “женский” для пастора… чье красноречие на субботней проповеди приводит прихожан в состояние Богоугодной экзальтации. Буравя охотника серыми серьезными глазами, тоном учителя, выговаривающему непослушному ученику, слуга Божий в сотый раз повторяет:
- Ты часто оставляешь их одних, Джон. Мальчики растут, и.. – здесь пастор делает многозначительную паузу, охотнику так и мерещится, что сейчас святой отец вскинет руку и осенит его крестным знамением, со словами изыди Лукавый, но Джим просто минуту мешкает, подыскивая «нужные» слова и…огорошивает Винчестера - они слишком близки, слишком…Сильнее, чем должны бы быть братья.

Джон не знает, сколько времени проходит, пока он в оторопи, сидит на ступенях солея, и пытается сложить все картинки мозаики воедино, увидеть то, что могло пройти мимо него. Ему нечего сказать. У него, кажется, кончились слова. Джон просто тупо смотрит на широкие ладони святого отца - тот перебирает эбонитовые четки, прокручивая шарики не спеша, спокойно, с тихим стуком добавляя один к другому: клац, клац, клац…
Это тихое клац, выводит Винчестера из себя, рывком поднимая на ноги.
Он не хочет верить, нет…он не может верить!...
Но обвинительный взгляд Джима: не досмотрел, слишком много охоты, слишком мало был рядом - красноречивее любых слов и…тогда Джон срывается, переходя на крик, эхом отражающийся от мрачных стен храма и петляющий в закоулках среди надгробий и гранитных Пап: “Какого чёрта, чем занимается Дин, и вовсе неважно, где находится Сэм, главное, что ребята живы-здоровы, а что связывает их, трахаются они или нет - не играет для него никакой роли”. И это святая правда. У всех есть свои маленькие тайны и секреты. Свои скелеты и страхи, забытые на задворках и запертые в самых темных шкафах подсознания. Даже у него… даже у него…
Но Джим смотрит мягко, как на непутевого ребенка и это еще сильнее заводит, заставляя выкручиваться, искать нужные и “правильные” слова в защиту своих сыновей.
Страхи...
Самое страшное, не то, что он услышал, а то, что ему кажется, что Джим знает его страх, страх который может выплыть на поверхность в самый неподходящий момент.

Возвращаясь в тот вечер домой, он напивается в баре, хотя понимает, что в словах пастора так же мало правды, как и в его, в поддержку его детей.

Алкоголь обычно обнажает то, что каждый прячет в себе как можно глубже:
- Сука, - он цедит это сквозь зубы, проклиная Джима всеми имеющимися в арсенале “словами” и лупит кулаком по стойке так, что одна из рюмок опрокидывается, и бармен неодобрительно смотрит на очередного выпивоху из-под кустистых бровей, - чертов святоша, которому ни до кого нет дела. Пидор, который не может найти себе подходящую бабу…

После той поездки к пастору он становится замкнутым и угрюмым, и явное намерение Сэма взять его измором насчет учебы в Стэнфорде уже не вызывает в нем приступа былой затаенной ярости. Он спокойно выслушивает от сына несколько нелицеприятных вещей в свой адрес, о которых, вне всякого сомнения, предпочел бы не знать. И так же спокойно вскрывает конверт с приглашением на учебу, после чего аккуратно заклеивает, стирая все следы вторжения и небрежно засовывает в кипу “свежих” газет.
Джон твердо знает, что пастор не прав, но так же знает, что лучше будет, если Сэм поедет учиться…

И вот сейчас, здесь, среди этих не-людей, он снова слышит абсолютно ровный голос младшего сына:
- Что я должен сделать?! – И чувствует, как воздух вдруг словно выдавили из легких.

Черт возьми, нет…

- Не так быстро, малыш. Не так быстро... – прищуренные глаза Мэг, все так же призывно блестят. Ее грудь, с отчетливо вырисовавшимися сосками, мягко трется о плечо старшего Винчестера.

Ему понадобилось лишь пара секунд что бы понять, что сейчас будет…

А демон внутри него уже извивается и шипит: уже дал про себя знать - тронул центр удовольствия в коре его головного мозга. Джон, тот Джон, что заперт внутри и подчинен воли чужого разума вздрагивает, как от электрического разряда - он ощущает - это смятение и подчинение - будто сняли черепную крышку и закачали в обнаженный мозг огромную порцию эндорфина.

- Не спорю, - глаза демоницы, сужаются еще сильнее, придавая ей томно- расслабленный вид, - твой папочка очень сильно любит своего Сэмми. - Ее ноготки еще сильнее царапают кожу охотника в расстегнутом вороте рубашке, оставляя ровные красные борозды и сползая от ключицы вниз…И вот, уже раскрытая ладонь поглаживает его грудь:
- Но ведь тогда вы бы не были людьми, если бы все было так просто.

…он понял, что это только начало… страх уступает место ужасу…

…страх… тот самый потаенный, скрытый страх, его страх…

Спина Винчестера напряглась так, что мышцы затрещали, бедра непроизвольно дернулись вверх, в пустой воздух. Джону хотелось кричать, умолять, но вместо этого тот, “другой” внутри него, сказал:
- Крошка, может начнем?
Еще пару минут, и Джон свободен, веревки громоздкой кучей лежат на полу…


Часть IV.

Он сделал… как было сказано тем…“другим”…

Хрипла дыша, Джон валит его на стол…
Слышится треск рвущейся молнии, шорох джинсов, еще секунда и тело сына распластано на гладкой пластиковой поверхности. Он запускает пальцы ему в волосы, оттянув голову назад и заглядывая в глаза. Там был страх.

…его горло сжимается, когда Сэм тупо смотрит на него и вдруг содрогается…как содрогнулся когда-то Дин, видя окровавленного Сэмми на его руках..

Малыш видит: брат резко дергается влево, как от короткого удара током, когда ладонь отца сгребает его обтянутую джинсами промежность.
- Ну же, мальчик, расслабься – Джон говорит это тихо, слегка подрагивая бедрами, сильнее стискивая руками талию сына.
- Отъебись от меня, - сын снова дергается в сторону.
Отец ворчит что-то нечленораздельное, и Сэм улавливает слова:
- Представление начинается.
_____________________________________________________________________________

Я убью тебя, мразь!...

Самодовольное лицо черноволосого мелькает перед ним словно в дымке.
Ему кажется, что он кричит, но на самом деле губы не произносят ни слова… а тело реагирует помимо воли…
Он чувствует как наливается привычной тяжестью пах…

Он доберется до него, доберется.. о нет.. он не позволит ему отправиться в ад… он позволит этому ублюдку жить достаточно долго…он сам создаст ад для него… здесь… на Земле … ад.. по сравнению с которым, он проклянет всю свою дьявольскую сущность… он доберется до них… до каждого из них…

Он слышит, как тяжело дышит и хрипит Дин, пытаясь вырваться из кольца отцовских объятий:
- Не надо, папа, не надо, остановись. Что ты делаешь?
От этих проклятых рук на его заднице, к горлу Дина подкатывает тошнота. Его лицо кривится, он задыхается, и, кажется, сейчас просто сблюет на стол.
- Прекрати, прекрати!
Тело мальчишки извивается, пытаясь ослабить хватку, пытаясь вывернуться, выдернуться из этих похотливых чужих незнакомых рук. Дин неистово дёргает запястьями и веревки натягиваются, оставляя красные отметины. Но отец сильнее. Сильнее и крепче. И вот уже пальцы насильника ловко подцепляют пряжку, неторопливо ослабляют ремень. Руки проскальзывают внутрь, забираясь все глубже и глубже под ткань джинсов.

Нет, только не это, только не это… что ты делаешь?!... не смей, слышишь.. очнись Джон.. ну же! Очнись!... не смей мать твою… не смей мразь… остановись… убью тебя сука … кастрирую блядь…

А руки уже шарят, поглаживая, сдавливая пах сына.
- Что ты делаешь, тварь? Отвали! – Дин беспомощно дёргается, но никуда не может деться, прижатый навалившимся сверху телом.
- Шш, Дин, всё хорошо. Ты же не думаешь, что папочка причинит тебе вред? Расслабься малыш. - Поигрывая бокалом, Мэг обходит стол с другой стороны, наклоняется над распростертым телом, запускает руку за воротник рубахи пленника, кончиками пальцев поглаживая пульсирующую вену на шее. Но уже через миг бесцеремонно хватает за короткие стриженные волосы, заставив посмотреть на себя, и впечатывает горячий влажный поцелуй в юношеские губы:
- М-м… Какой сладкий! Твой папочка тебя не обидит, - девичьи пальцы стискивают подбородок.
Дин вздрагивает и пытается отстраниться, но отец просто вжимает его в стол мертвой хваткой.
- Черта с два! – эти слова вылетают из Дина резко с тихим отчаянием. Страх подогревает его и он остервенело крутится, пытаясь выдернуть руки из веревок.

…он видит в ее глазах порочное ликование… он чувствует, как тело сына выгибается под ним, виляя задницей, пытаясь выскользнуть, съехать на пол… как взмокла рубашка его мальчика…видит, как сын резко крутит шей, двигает мышцами, пытаясь вывернуться и взглянуть на отца…

И внутренний голос:
- Кого ты, черт побери, из себя строишь? Ведь ты всегда хотел этого! Всегда!

Неистовое желание убить, раздавить тварь, ураганным вихрем сотрясает все его тело, прерывая дыхание и заставляя напрячься каждый мускул. Джон видит, как правая рука Дина с силой сжимается, накручивая на себя веревку, раздирая кожу между большим и указательным пальцем в кровь, пытаясь оторвать… выдрать ее с мясом от ножки стола..

…он слышит раздирающий душу… его душ… крик младшего сына:
- Отвали от него, ты, сраный урод! Не надо, папа!

Что не надо?


Что не надо, Сэмми?

Мысли завертелись, подогреваемые и гонимые демоном, вторгшимся в его сознание, вытесняя чувства и осознания реальности, нашептывая, напевая, говоря: “Вспомни, Джон! Вспомни!”, возвращая к тому, что иногда в пьяном угаре мучило и не давало ему покоя…
____________________________________________________________

Наверное, он сильно нажрался…
Некоторым пьяницам мерещатся розовые слоны, ему - белокурая женщина, напоминающая Мэри…
А тогда…
Тогда ему померещилась рука младшего сына, слишком долго, слишком интимно, покоящаяся… на заднице старшего…
***************************************

В тот злосчастный вторник, Джон не находил себе места. Вот уже больше шести месяцев Винчестеру удавалось удачно скрываться от своих детей: страх подставить ребят, страх, что демон может “надавить” на него с “помощью” мальчиков, заставлял Джона переезжать из штата в штат и быть либо на шаг впереди, а чаще, просто идти следом за своими детьми, пока…
Пока работа не привела их домой…в Лоуренс… штат Канзас.

На физиономии женщины, которую Винчестер в шутку прозвал “черной сатаной” за непокорный сметающий все на своем пути нрав, блуждала досада:
- Они в тебе нуждаются, Джон! На раздумья уже нет времени! Ты не можешь вот так, все время скрываться от них! Чем тебе помочь?
Винчестер недоверчиво смотрит на мисс Мосли, так, как будто не слышал ранее, что бы женщины говорили подобные слова мужчинам.
- Ничем, спасибо. Я справлюсь сам!
“Ах, да конечно, он справится САМ”, - Миссури говорит это с плохо скрываемым сарказмом.
Продолжает: “Еще бы, ведь все сложилось удачно: ведь это благодаря стараниям и опыту Джона, призраки, пришедшие из ада вслед за Желтоглазым были отправлены обратно, и благодаря отцу - ребята выбрались живыми из передряги!”
Но, как и в тот, другой раз, Джон ничего не отвечает, не признает и не отрицает. Джон вообще не испытывает потребности в чем-то оправдываться. Ему и в голову не приходит перед кем-то в чем-то извиняться.
На ее темнокожем лице сверкают проницательные глаза:
- Ты мучишь себя и детей. Оставь это Джон, оставь. Дай другим продолжить эту войну.

Ему показалось или именно тогда Миссури в первый раз с жалостью посмотрела на него?

Тем же вечером, мучимый как все эти годы, гнетущим беспокойством и понимая, что Мосли права, он прохаживается взад и вперед под окнами дешевого мотеля, периодически растворяясь в пятнах света льющихся из комнат; мотеля, где остановились его сыновья.

Его «Импала» стоит на месте. На колесах красуются совершенно новые покрышки с толстым протектором и блестящие стальные диски.
Дин. Как ему это удается? Он не высылал ему денег. Его сын был удивительным мальчиком. Во многом.

Джон прохаживается взад и вперед, глотая время от времени виски и совсем не ожидает увидеть то… что видит сквозь неплотно зашторенные жалюзи комнаты ребят...
Он смотрит в темноту неподвижными глазами, пытаясь понять: Что же он проглядел? Мысль была неприятной, навязчивой и не давала покоя. Большой глоток горячительного напитка не помог успокоиться….
Да и не проблема это, в конце концов, какого черта так изводить себя?
Но картинка, подогреваемая словами пастора Джима четырехлетней давности, не дает возможности повернуться и спокойной пойти к себе в номер.
Не выдержав, он подходит и снова как вор заглядывает в окно.
На этот раз рука с выпивкой медленно опускается вниз…
Полураздетый, оседлав старшего попрек голой груди, его Сэм, интимным жестом наклонился над его Дином, почти касаясь своей челкой лица брата и ... дальше Джон уже не видит…
Ударившись со всего размаху о грязный асфальт, бутылка громко звякает, разлетевшись на десятки мелких осколков... …
Желание ворваться и надавать сыновьям захлестывает и застилает красной пеленой глаза - он отворачивается… хмурится… горько усмехается, сглатывая слюну- Винчестер никогда не поднимал руки на своих детей - было нестерпимым, оно жгло изнутри, выворачивая душу наизнанку, но здравый смысл, мысль: “Что это не может быть правдой!” заставляет его резко, на каблуках, развернуться и зашагать в сторону своего номера, увлекая свой страх и свои темные тени следом, не давая растворится и, не давая себе сорваться.
…Хотелось от души врезать им обоим…
На следующий день, “проспавшись” и проведя ночь с проституткой, вколачиваясь в нее, в пьяном угаре, на продавленной мотельной кровати, пытаясь выкинуть из головы картинку - он только усмехается собственному воображению, зная, что какие бы отношения не связывали мальчиков, они больше, чем просто семья, больше, чем просто братья, больше чем просто они. Что слишком глубоко, слишком сильно Дин любит младшего, что бы вот так опуститься на этот уровень и стать тем, кого Джон презирал. Презирал как мужчина, как человек, для которого порядок вещей в природе был строго определен и расписан так, КАК он должен быть.
Нет, он никогда бы не стал неистово призывать к расправе над ними, никогда бы не отвернулся от них, но для него – они - были нечто иным, чем-то или кем-то, над кем природа посмеялась, сделав чудовищную ошибку. Несчастными, обреченными на одиночество и негласное, никогда не произносимое вслух презрение. Он не был снобом: и среди охотников находились те, кто подсаживался к нему в баре, сраженный, как Эллен с сарказмом шутила: “Его неземной красотой”, а на самом деле - одинокие и уставшие путники, ищущие того единственного, с кем можно было бы разделить охоту и… свою никчемную жизнь… Хорошая зуботычина отвадила «стариков»- завсегдатаев искать с ним «контакт». Через пару месяцев, никто “из бара” к нему уже не лез.
Насчет охоты - Джон никогда не отказывал, но насчет жизни...
Желание Винчестера скрыть боязнь за детей сыграло с ним злую шутку - это стало достоянием всех: охотники были слишком “умны”, глупость и молодость долго не задерживалась в их рядах…

А демон нашептывает, показывая ту картинку…
Смотри Джон, смотри!
Проучи Джон, проучи!

Да, желание оградить детей, страх, привел к обратному результату... хотя…было еще кое- что.. что-то.. в чем Джон боялся признаться даже себе...
Сэм был просто Сэм. Если за Сэма, он готов был умереть, каждую секунду, каждую минуту своей никчемной жизни, то за Дина…
…для Дина…
Джон не замечал, как слово Дин постоянно слетало с его языка в компании Эллен и Бобби… как пастор снисходительно улыбался слыша имя Сэм, и задумчиво хмурился слыша имя Дин…
Джон не “обратил внимание” как Калеб… единственный из всех, кто в ответ на его “зуботычину ” просто послал его в нокаут… как-то, одним вечером, застругивая очередной кол и пожевывая сигарету, “не зло” отпустил сальную шуточку в адрес “обеспокоенного” папаши.
Говорят, что мужчины любят своих детей «через» женщин, с которыми они были….
Скажи кто-то об этом Винчестеру лет -атцать назад, он бы посмеялся и в недоумении пожал плечами. Но, видя этот темный ежик волос, ясные зеленые глаза, улыбку, слыша это краткое: “Да, папа”, Джон был готов на все. Сама мысль о том, что он мог бы причинить Дину боль была ему невыносима.
И вот сейчас… телу хочется “хрипеть”, сокращая мышцы живота и конвульсивно дергая бёдрами, вонзаться и проникать, все глубже и дальше… в тугое, влажное тепло…в того…
…единственного…
…разрывая и эту последнюю ниточку, что связывает его с прошлым… с нормальной жизнью…
А под руками гладкая кожа… он знает это тело, этот запах…
Он так часто видел сыновей без одежды, в одних только плавках, и без оных, но, никогда, никогда ранее…даже в страшном сне…Джон не мог предположить, что попадет в такую историю. Он никогда не был святым, но и грешником не был…
А в брюках уже тесно, эрекция достигла пика, доставляя боль, оттягивая его ширинку…
Взбудораженное сердце стало огромным и не помещается в груди.
Джон задыхается, потеет, голова идет кругом…
… эта тяжесть между ногами…
Огонь уже вовсю разлился в чреслах, желание затмило всё остальное.
…он обидит его... обидит… и этот кошмар тянет его в бездну отчаяния…
А демон все также шевелится у него внутри: он снова видит Сэмми, прижимающего его старшего сына к кровати, видит белозубую улыбку и запрокинутую в смехе голову сына, когда Сэм... Он застонал…
…Нет!...
А демон продолжает “играть” на томительном желании “выяснить” раз и навсегда: было ли то, что он видел чистой случайностью, или …
Винчестер неистово трясет головой.
Запертое в складках собственного подсознания, его «я» отчаянно метается, натыкаясь на острые углы чужеродного, враждебного разума. «Он» отчаянно сопротивляется, пытаясь скинуть себя с юношеского тела распростертого под ним. Но, Джон, тот чужой Джон, только сильнее наваливается на парня всем телом, умело вжимаясь напряженным пахом парнишке в бёдра. И это его руки опять задвигались, ослабляя верхнюю пуговицу брюк на мальчишке…расстегивая молнию, стаскивая джинсы вместе с бельем сыну на бёдра…

…смех …шепот-шепот-шепот…смех… и обрывки слов:
- Прекрати! Слышишь, хватит!
- Нет! Мало! Мы должны сломать его. Иначе ОН не сможет потеснить его душу. Ты же видела, он не пойдет на это добровольно, possessio - только тот, кто готов…

Джон рассеяно скользит взглядом по комнате: ОНИ ухмыляются, наблюдают.

Господи… in nomine et virtute Domini Nostri Jesu Christi…ab animabus ad imaginem…

Губы Мэг приоткрылись в чувственном наслаждении. Том смотрит молча, презрительно усмехаясь, а карлик, мясистое лицо которого раскраснелось и стало почти пунцовым, похотливо шарит глазами по телу его мальчика.

Тело сына под ним дрожит, а пальцы сжимаются в кулаки.

Временами он ощущает на себе ненавидящий взгляд Сэма: его глаза полны слез, а губы исступленно шепчут:
- Пожалуйста, не надо папа, пожалуйста!

Но: отец уж расстегивает ширинку на собственных штанах. Его возбужденный член дёргается, вырываясь из плена, и Джон слегка стонет от этого жуткого раздирающего желания. Бисеринки пота, собираются на переносице охотника и капают вниз, на обнаженную поясницу сына.
Первый толчок внутрь заканчивается неудачей еще при входе: слишком тесный для него, слишком узкий.
Похоже, сын никогда ранее не был раньше с мужчиной.

Зубы Дина сцепляются крепче - он отчаянно пытается сохранить самообладание… но, головка снова упирает в твердое колечко ануса, с напором проталкиваясь дальше. Слабое жжение, а затем резкая, раздирающая на части боль, режет парня изнутри, заставив рвануться ещё исступлённее. Дин всхлипывает, дыхание ускоряется до поверхностных, резких рывков - его тело инстинктивно сопротивляется вторжению, заставляя изгибаться в агонии и сыпать проклятьями, безуспешно пытаясь освободить запястья из веревок. А руки отца с силой разводят ягодицы, заставляя раскрыться еще, и еще, еще шире, пытаясь “облегчить” и проложить себе путь для следующей попытки. Джон снова пытается толкнуться внутрь, быстрее и глубже на этот раз ...
Но тело под ним сжимается, сопротивляясь, пытаясь остановить вторжение.
Это лишь на секунду останавливает насильника, еще мгновение, и вот он уже силой двинулся вперед, калеча и разрывая своего мальчика… Дина трясет, чудовищная боль вызывает протяжный стон, но отец продолжает. Боль заставляет парня отпрянуть, вжаться животом как можно сильнее в холодный пластик стола, но грубые руки давят на ягодицы, перемещаются на бедра и тянут его на себя…...

Сердце бьется тяжело и шумно… дыхание прерывается…кровь кипит в ушах, а тело дрожит мелкой дрожью грозя апокалептическим припадком…

- Прекрати! Ты убьешь его! Мы не узнаем где Кольт …
-… отстань … М…ль… ты слишком любишь людей…

…как темноволосый назвал эту сучку?... иврит или латынь… и эхо слов…
.....готов??? К чему готов???

Затуманенный разум заставляет тело двигаться все быстрее, резче, жестче, вколачиваясь в сына снова и снова, растягивая сфинктер, ощущая, как что-то рвётся внутри от давления и он толкается во что-то мягкое и липкое…

Отрезвление было холодным и непрошенным.
- Нет! – Слово истерично вылетает из уст младшего сына, эхом отбивается от стен комнаты, возвращаясь и закладывая уши, парализуя мозг и швыряя сознание в какой-то горячий липкий студень.
Словно холодной водой Винчестера окатило волной дрожи.
- Подонок! Я убью тебя! - слова прерываются судорожными рыданиями.
Полное осознание того, что он делает, бьет Джона изнутри. На миг демон отпускается, уступая место собственному «я», позволяя увидеть все своими глазами…
…член всухую пытается проложить себе путь, тараня, разрывая сына изнутри, снова и снова… проталкиваясь в него как можно глубже… на всю длину… темп ускоряется….еще….еще...еще…

Краем сознания, он” видит”, как, изнасилованный, в потеках крови, его ребенок со спущенными джинсами лежит, уткнувшись лицом в сцепленные пальцы..

Ему страшно…но взгляд упорно скользит вниз, лишь на секунду задержавшись на испачканных кровью ягодицах… на жидкой массе стекающей между ногами.. Смертельный холод, тот которой пробирает до кончиков пальцем упрямо подбирается к самому сердцу.

Финальный толчок и сперма брызгает, выстреливает из члена, заполняя тело под ним горячей жидкостью.

- Прекрати!
Это слово влетает как потусторонний предмет, как бумеранг, пущенной чьей-то крепкой рукой ему в голову.

Слишком поздно, слишком поздно…
Он причинил ему боль.

Дин выгнулся, почти соскользнув с его члена, он задыхается, пытаясь втянуть воздух в сокращающиеся лёгкие, дёргается, когда отец дотрагивается до его спины, и слабо пытается отстраниться.

Джон тупо смотрит на пятна крови на теле своего сына, на кровавые потеки на своем члене…
Это парализовало. Он не мог поверить.

- Я убью тебя!

О, да, Сэмми! Ты сможешь! Ты устал рисковать своей шеей в забытых богом вшивых дырах и не получать за это ровным счетом ничего, кроме одобрительного кивка. Слишком, ты слишком сильно любишь брата. Сильнее чем… чем Джон бы хотел… чем он смог бы хотеть… любовь делает тебя беззащитным…
Ты сможешь убить меня, ты сможешь это сделать! Тебе останется только нажать на курок. Он правильно воспитал своих мальчиков… правильно…ведь он… он не остановится… а ты не простишь…

Вина душит его… а он так хотел сказать Дину…
Нет, это не может быть правдой! Ну же Джон, очнись, приди в себя!
Инстинкт выживания сильнее всего на свете. Даже тогда когда разум уже сдался.

Как…что, что он сказал?…как назвал… Ман… Мэг…Мэль…имя всплывает, пронизывая череп острой нешуточной болью…Маэль… о господи…Маэль…

Плохо соображая от страха, обессиленный, Джон поднял голову. Его губы зашевелились, пытаясь произнести имя:

- Маэль… … Матиэль…

Запекшиеся губы шепчут, призывая и взывая.. Шепчут так истово, как только могут шептать, вырывая из собственной груди сердце…а тело предательски дрожит, бешено пытаясь снова ворваться внутрь сына…

увидеть тебя Матиэль… ut haec sancta communio non sit mihi reatus ad poenam…da nobis hodie… dлebita nostra……сделка…

Он слышит как сквозь пелену:
- Что он собирается сделать?
- Он собирается… Ах, ты черт!


Часть V.

Почему они заставляют его ждать?
Очень слабо, едва различая голоса, он слышал их несколько раз сквозь закрытую дверь. А потом весь мир для него провалился во тьму – он потерял сознание…

*******
Пот стекал струйками по всему его телу, пропитав рубашку, и от этого кровать под ним была такой же сырой, как та земляная дыра, заполненная грязью и дождевой водой, в которой он укрывался. Конечности казались тяжёлыми, а пальцы сводило судорогой. Он задыхался от гари и удушья, пока напалм разрывал зеленые джунгли, вокруг него, в клочья; от болей в простреленной руке, которые невозможно облегчить; от страшного зуда от укуса насекомых, от которого не избавиться, ни скрыться; от желания вскочить и броситься наутек…

…полуавтоматическая винтовка подпрыгивает в руке. Пустые гильзы сыпятся вниз…одна упала на руку, горячий металл обжег кожу, но он, не обращая на это внимания, продолжает жать на гашетку…

Он помнил, как молился Богу, чтобы взвод вернулся за ним. Но, кто-то там, наверху, по-своему бросил кости, поставив его судьбу на кон как разменную пешку в своей игре. Господь, должно быть, услышав его молитвы, рассмеялся и отвернулся от него, потому что настало время одиночества, и ожидания…

Отсвет горящего леса лижет стены.
Мальчики… где вы, чёрт возьми?
*******


Хлопнула входная дверь первой комнаты, и зашуршали бумажные пакеты - “кто-то” вернулся, принеся с собой завтрак…

- Поверь мне, пока он еще жив, - Мэг мнет “Ротманс” в пепельнице, презрительно смотрит на привязанного за запястья к койке человека: его губы обведены тонкой белой каймой агонии, а лицо восковое, как очищенная луковица. Челюсть пленник распухла, будто его методично дубасили ботинком именно в это место. Кажется, что Винчестер жадно слушает, пытаясь понять, как выиграть время.


- За кого ты меня принимаешь? - донеслось из какой-то квартиры напротив.
Лицо Мэг исказилось странной гримасой. Этот отель никогда ей не нравился: треть здешних обитателей вообще не знали что такое тишина: лай собак, хотя в отеле вряд ли позволялось держать псин; шум от вечно переставляемой над головами мебели; звон посуды; стук инструментов и то, что раздражало ее сильнее всего, - детский смех. Но этим отель был и хорош - за шумом и гамом, не слышны вопли и стоны охотников, которых они волокли сюда.


- Сигареты тебя доконают, - Том отхлебнул из пластикового стаканчика и поморщился: содержимое его совсем остыло.
- Ты никогда не упускаешь случая напомнить мне об этом, - огрызнулась Мэг.
- Если и есть в этом мире кто-то, кого я ненавижу, - так это заядлые курильщики, – отрезал Том и… потянулся за лежавшими на столе сигаретами. Выдохнул дым в сторону девушки:
- Он может соврать, я бы не сказал, что мы успели с ним подружиться, и говорить правду он нам на Библии не клялся.
Кровать скрипнула – Мэг встала, подошла к окну и отодвинула штору, впуская в комнату немного света.

Черт… Каждый раз одно и тоже. Под какой «несчастливой звездой» она «рождена», что ей предначертано постоянно его “слушать/ся”? Спросить, что было обещано этому Сатаной, за что тот предал Рай, она не решается, не осмеливаясь извлечь “все” на поверхность, хотя очень и хочется.

Снова послышался грохот, словно в комнате наверху с силой опустили на стол кулак…

Выдохнув, Мэг отступил от окна:
- Не думаю, что бы в таком состоянии его хватило бы на изворотливую ложь. Ты хорошо разбираешься в святых, а я в грешниках. Прошу тебя, дай мне попробовать.
- Лживость заложена в природе некоторых людей, а он смышленый сукин сын. Как думаешь, он догадался?
Человек на койке задрожал, плотно закрыв глаза; потряс головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от заслонивших реальность образов: прошлое и настоящее мешаются в кучу, словно картинки, нарисованные неисчезающими чернилами, превращаясь в более глубокую, более ужасающую пытку, чем та которую они смогли для него выдумать…


*********
….свист падающего снаряда и тишина…

…он сразу узнал эти голоса, принадлежавшие вьетконговским офицерам… Они появились в поле его зрения, обходя стороной изуродованные напалмом тела лейтенанта Джекобсона, связиста Викерсмена. В свете пылающих джунглей один из «чарли» останавливается, носком ботинка откидывая со своего пути оторванную кисть рядового Джейсона Рида, и очень медленно поворачивает голову в сторону убежища американца: его глаза бесцветны, наполненные белесой жидкостью. Невидящие, пустые, они просверливают душу Джона как шрапнель и выворачивают Винчестера изнутри - это мертвое, родное лицо ухмыляется. Огонь потрескивает сзади него и очертания скул еще сильнее видны в отблесках пламени, подчеркивая темные провалы глазниц и зубы, испачканные могильной землей…
Дин…его мальчик…
"Ты сделал это", говорит сын шепотом…
Это… это ад?
Чувство чудовищной, непоправимой ошибки, совершённой только что растет, распирая горло и голову, душа его, так, что он не смог бы закричать, даже если бы захотел. А если и смог бы, то это ничего бы не изменило – поздно - эта мысль колотится в висках, вызывая панику и смятение, поздно.
Теперь уже поздно.
Мысль о том, что придется выносить это вечно, приводит Винчестера в ужас. И это хуже, чем ждать пока упадет следующий снаряд.
Джон попытался повернуться, чтобы окликнуть сына, но прежде чем он смог это сделать, ему на голову набросили пропахший затхлостью брезент. Пытаясь освободиться, он услышал топот сразу нескольких пар ног. На голову и ребра обрушились удары невидимых кулаков…
Он попытался бежать, но сзади кто-то пнул его ногой. Споткнувшись, о волочившийся по земле край брезента, Джон растянулся я на мокрой земле...
******


С разбитых губ раздался стон…


Галлюцинации, заполняющие пустоту перед полуоткрытыми глазами, которые невозможно сфокусировать. Страх... Отчаянный панический страх. Горло горит от жажды, тело кричит от боли, мозг бессильно мечется.
Неужели, он все-таки сделал это? - Это сводит Джона с ума.
Это реальность? - От осознания поступка он заходится в вопле, но крик беззвучный и только эхом бесконечно отдается в длинных темных коридорах его души. Перед глазами все расплывается. Когда прекратится боль? Когда заполнится пустота? Надежда, что этого всего лишь марево, сон, пытается уцепиться за краешек мысли и удержаться на качелях подсознания.

Он мог представить себе многое… искусству обмана и изворотливости с демонами он научился у демонов так же, как когда-то же у них научился быть жестким и жестоким, ничего не прощающим и не забывающим. Но вот это…

Откуда? Откуда это стало известно?
????

Они не оставили ему ни единого шанса. И это было унизительно и больно, это чувство липло к коже.
Конечно, у него были грешки.
Грешки, о которых он хотел бы не вспоминать, а вспоминая, ощущал, как яркий румянец стыда, подобно девственнику на первом свидании, исподволь заливает скулы: малолетние проститутки, демоны, нелюди, и пр., пр., пр.
Эти воспоминания невозможно стереть, или вытравить из памяти.
А оправдание?
Оправдание находилось сразу: это жизнь сделал его таким.

Ложь, все ложь.
За этим ни черта не стояло - только острая жгучая похоть, как всегда говорил ему кто-то, сидящий глубоко у него внутри…
????
Его вдруг затошнило, так сильно, что он задохнулся от внезапно нахлынувшего на него ужаса. Что бы он ни сделал сейчас и не собирался сделать снова, этого совершенно точно нельзя было допустить. Потому что если его догадка была правильной, у него есть только один шанс и стоило не пропустить и воспользоваться им сполна. Иначе, это тьма, беспроглядный мрак, вечный туман, сквозь который не пробиться, как ни старайся, поглотит его целиком.
Он переступил черту…
…. в ту самую минуту, когда Дин корчился под ним, а тот, кто вкладывал или, может, просто вытаскивал эту грязь из самых потаённых глубин его сознания, в которых они благополучно дремали до поры до времени, наслаждался, снова и снова вбиваясь в податливое тело так сильно, что в глазах темнело...
И только одно и обнадёживало - Дин смог бы простить его. Вот только Джон не смог бы простить себя сам…


Он хорошо помнил тот момент, когда решил на себе попробовать то, чем, как он был, или (все-таки не был?) уверен, занимаются его сыновья…
***********

@темы: слэш, drama, Дин Винчестер, ангст, angst, винцест, angel, Slash, action, romantic, Сэм Винчестер, демон, СПН, Dean Winchester, Sam Winchester, Михаил, ангел, Азазель, Castiel, Кастиэль, Джон Винчестер, John Winchester, Мои произведения., Уриель, Бобби Сингео, Мэг Мастерс

---

Анализ озвучек сериала "Сверхъестественное"

Мимо этого не реально пройти мимо! Смотреть ВСЕМ!

23.08.2011 в 16:36

Пишет  Rust2008:

Анализ озвучек сериала "Сверхъестественное"
Без комментариев!

Это шедеврально! И я полностью согласна с анализом. Нова - прекрасные голоса, но иногда лажают с переводом. Лост - это какой то педи.... простите, звук голоса у некоторых из актеров (хотя скажу, что их переводы в других шоу, с теми же голосами, из последнего- "Декстер" и "Борджиа" - потрясающе хорошие! Но Сэму и Дину они явно не подходят!), плюс их приколы - честно слово!, достали до печенок. Рен-Тв - стоило бы быть внимательнее к тому, что они читают в тексте после перевода!

запись создана: 24.08.2011 в 23:51

@темы: слэш, drama, Дин Винчестер, ангст, angst, винцест, angel, Slash, action, romantic, Сэм Винчестер, демон, Dean, Sam Winchester, ангел, Азазель, Winchester, demon, Castiel, Кроули, Кастиэль, Джон Винчестер, Аластар, НоваФильм, Уриель, Lost Film, Nova Film, Ren TV, Лост Фильм, РенТВ

---

Дневник Михаила. Проект сайта spn-family.ru

Автор – Hyoni. Дизайн – NiKta_Dark.

Читаем здесь.
Делимся своими впечатлениями, оставляем отзыв здесь.

Hyoni, ты знаешь, мое отношение к твоему творчеству и к написанному тобой дневнику. Отмечу сразу - мне очень и очень понравилось. Ты пишешь настолько нестандартно, что бывает, твой подход к событиям, сбивает с толку, ошарашивает, и заставляет видеть всю картинку в другом свете. Особенно, когда речь идет о нечто лежащем за гранью, нечто нематериальном, нечто существующем в другой плоскости бытия. Но сегодня, мне захотелось слегка расширить свой отзыв и отписаться наконец тебе более внятно, что же все–таки (конкретно), я думаю о «Дневнике Михаила». Не только невнятные восторги, какие были в лич.почте, но и попытаться объяснить, чем меня захватила твоя работа.

В первый раз, открыв «Дневник Михаила», еще до оформления его фэн-артистом и художником NiKta_Dark, я ожидала увидеть бытовой рассказ ангела Воинства Господнего, близкого к человеческому восприятию мира, чем-то похожего на нас смертных, типа: пошел, взял, увидел, превратил. С кучей приключений, и возможно, в лучшем случае, метанием человеческой души, в худшем же, - нечто, сродни попытке очеловечивания Ангела. И была очень удивленна, увидев, что ты взялась за область, близкую к церковным канонам и написала все так, как если бы можно было переложить Библию на человеческий уровень понимания происходящего.

Михаил. Я никогда ранее не задумывалась о том, каким он мог бы быть. Как–то странно, но я, любитель кино и мультфильмов, не смогла вспомнить ни одного стоящего фильма, где бы эта личность засветилась. Габриель – пожалуйста! Мои любимые «Догма» и «Пророчество». Люцифер - здесь моя «скромная» персона даже отказывается назвать число видимых мной кинолент, где в той или иной мере этот персонаж оставил свой след. Но Михаил. Уп-с… Я не могу назвать ни одной картины. И поэтому, для меня он стал и был, лишь той непонятной и загадочной фигурой, в исполнении Мэтта Коуэна. Больше вопросов, чем ответов.

Когда он (ты) сказал (в Дневнике), что «Отца с нами нет», мне показалось, что ты не "вытянешь" само повествование и скатишься на банальный пересказ толкования религиозных книжек. И поэтому стало большим откровением прочесть и увидеть, что ты умудрилась, удерживая его на уровне Ангела, вложить в его речь те слова, которые звучали не смешно, не дико, а именно так, как мог бы изъясняться Ангел. Тот Ангел, чья личность до сих пор вызывает сомнения у теологов, и они расходятся в спорах о том, кем или чем он мог бы быть. Я не знаю, думала ли ты об этом, когда писала вот эти строки:

«Я не отец. Я Михаил!» – Ведь их трактат и смысл, человеку, знающему сомнения в существование это личности, говорит больше чем только о двойственном начале Михаила, подтверждая, что возможно теологи по-своему были правы (я не стану вдаваться в подробности того, о чем веду речь. Опять-таки если это будет интересно, кто-то спросит, если нет - то на этом ставлю точку). И продолжая, ты ( от лица Михаила, который, по самой сути своего существования не может быть только Ангелом), говорит/шь «осмыслить и раскаяться» и тут же одергиваешь (себя) все-таки сводя все к божественному началу: «Я – воин и мое место не здесь» Так все -таки кто он? Человек или Ангел, изначально?

Когда ты пишешь о братьях - я вижу вечную проблему: старший – младший. Вижу Дина и Сэма. Дина, который всегда готов прийти на помощь, пожертвовать собой, спасти ценою всего, что ему дорого, наплевать на себя, наступить на собственные принципы, прогнуться, подставиться и…. Сэма, которому все прощается, все забывается, которого отовсюду вытаскивают, и который, все так же упорно идет своей дорогой. Вижу эгоиста, маленького садиста, которой при всей своей любви к близким – безответственен. Он любит и любимым. Но себя - он любит больше. Как Люцифер - правдивый, честный, откровенный, но любящий себя больше, чем кого-то еще. И тем отчаяннее звучат слова Михаила: «И никому нет дела до того, что чувствую я»

Когда ты пишешь о Выборе, я впервые подумала, что ведь действительно, разделив одну силу на две части, они обе стали уязвимыми к тому, что было еще с начала времен. Уязвимыми к тому миру, что руководствуется только первичными инстинктами, и что не может быть плохим или хорошим, так как является опасным для обеих сторон. Я не думала, что ведь действительно причина столкновения именно двух братьев, без Воинства, могла быть логическим продолжением простого решения – уберечь всех от Тьмы. От того, что возможно идет позади смерти, и является именно той пустотой, о которой и говорит Смерть в сцене общения с Дином в пиццерии.

Вессели. Знаешь …Сначала, когда он (ты) написал(а), что «Дин не мой истинный вессель» - моему возмущению не было предела. Но странная вещь СПН…После окончания сезона, я была готова с тобой согласиться. То ли игра актера на меня так плохо подействовала (он не до тянул до Михаила Мэтта Коэна), то ли действительно они с Дином слишком разные (опять таки, из-за Мэтта Коэна ли?, который блестяще сыграл молодого Джона Винчестера. А Михаил мне чем-то Джона напоминает!). Сейчас, я на двести процентов соглашусь с тобой, что Дин не такой уж и истинный вессель. Я не отдала бы эту пальму первенства Адаму, но все же в нем больше от Михаила, чем того же мог бы дать Дженсен Эклз своей игрой.
И здесь, вот в этом моменте, описав чувства Михаила, где он «исполнен гневом», ты все же сделал выбор между человеческой интерпретацией образа и ангельской. В сторону ангельской…

Когда ты пишешь о Кастиэле, складывается ощущение, что Михаил его ненавидит. Ненавидит за то, что сам где-то оступился и не смог пойти дальше. И эта часть повествования осталась для меня непо-нятой. Ведь по иронии судьбы, для Михаила, - Кастиэль и Рафаил – братья, подобные Адаму, для Дина и Сэма. Известно, что он/и где-то есть, и в то же время, они не знакомы между собой настолько хорошо, как тот же Люцифер и Михаил (Дин и Сэм). Или возможно, все же в Михаиле больше общего с Дином, чем он мог сам предполагать/жить? Ведь, в конце концов, и Кастиэль и Адам сделали, фактически, похожие ошибки, в попытке исправить все к лучшему, что привело обоих к роковой развязке.

Когда ты пишешь о Судьбе и об истинном Весселе, мне вспоминается изречение:

«Вы восхваляете своего Бога, не видя крови на крыльях его ангелов»

Не знаю почему, но именно эта фраза.
И это все, что я могла бы сказать. С одной стороны, хочется согласиться с его (Михаила) доводами, а другой, иногда складывается впечатления, что пытаясь убедить нас в том, что должно быть именно так, ему бы (Михаилу) не мешало и самому верить в это. Его раздирают сомнения, и когда в конце, я читаю: «что корень дерева Долг», - понимаю, что именно это слово никогда не станет девизом и нечто понятным для самого Михаила. Но это только мое видение образа Михаила, описанного тобой в «Дневнике Михаила».

Спасибо за то, что пишешь такие вещи!


NiKta_Dark
Я не могла представить, каким будет Дневник, или каким он станет. Читать текст на бумаге, не то же самое, что читать текст в Дневнике. Я очень жалею, что я не могу дотронуться к этому пергаменту, подержать его в руках. Ощущение реалистичности сбивает с толка, вызывая ощущения времени. Ощущения, что Книга была написана давно, что ей много лет, веков, и человек не прикладывал к ней своих рук и таланта. Если бы я не знала, что это твоя работа, я честно бы поверила в то, что это реально отсканированные страницы одной из церковных книг.

Впечатление, которое производит повествование, рассказ, повесть, роман на читателя, сильно зависит от антуража. И в первую очередь от оформления. Сказать, что оно едино с текстом, значит, покривить душой, и не сказать ничего. Оно не просто едино – оно неразрывно, оно подчеркивает все сомнения или терзания, которые рвут душу Михаила. Подобрав к канону и интерпретации текста «церковные» рисунки, ты умудрилась и предложить нечто иное, и создала совершенно иной подход, показывая, как можно сплести старину и сюжет воедино, сохранить оригинальность и показать «Сверхъестественное» в новом свете. Иногда я жалею, что с русского на английский, «Дневники» у нас слишком долго и сложно переводятся. И что тот же Крипке не может увидеть работу наших писателей и художников, что бы понять, что часто их сценарии и уж, тем более, их аниме, ни в какое сравнение не идут с тем, что делаешь ты! Мне даже сложно представить насколько внимательно ты прочла и вникла в текст, отметив все малейшие нюансы и детали, с какой скрупулезностью подбирала цвета и мельчайшие штрихи, и при этом не просто постила красивую картинку, а картинку с двойным смыслом и дном, и так каждую! Под каждую страничку текста!

Сложно представить какую работу ты проделала, затемнив все, подложив под текст автора... Я лишь могу рассматривать «Дневник» до бесконечности, отмечая мельчайшие детали на каждой из картин, и открывая нечто новое в давно известных работах. Как на странице двенадцать, где силуэт оказался нечто близким и чертовски сильно похожим на молодого Джона Винчестера, или на странице девять… А ведь раннее, я и не задумывалась, что на борт самолета их мог перенести и не Бог, а всего лишь Михаил…

Спасибо за то, что отдаешь душу каждому автору и создаешь такие шедевры!

@темы: drama, Дин Винчестер, ангст, angst, angel, Отзывы, action, romantic, Сэм Винчестер, демон, Dean, Sam Winchester, Михаил, ангел, Люцифер, Азазель, Winchester, demon, Castiel, Кроули, Кастиэль, Джон Винчестер, Рафаил, Аластар, Уриель

---

Слэш в СПН.

17.08.2011 в 02:39

Пишет  Jane@Doe:

//Сверхъестественный слэш\\
Специально для моей любимой  Athlon перед которой я уже изрядно проштрафилась...

Итак, слэш и Сверхъестественное, Сверхъестественное и слэш...

Для начала, стоит упомянуть, что в этот фандом я пришла с чувством стойкого равнодушия к слэшу как таковому. Антислэшером я не была никогда, упрямо считая дело это бессмысленным и неблагодарным, но и к поклонникам данного жанра отнести меня было бы проблематично.

Ситуацию изменило разумное, доброе, вечное. В роли разумного выступила сама Athlon, в роли доброго - Жизнь на Марсе, в роли вечного - Торчвуд. Вот так, стараниями двух потрясающих сериалов и одного еще более потрясающего человечка Джейн ослэшилась по самые уши.

Дин, Сэм, Джон, Бобби, Кас, и заметьте, пока только запятые! Так вот, поскольку этих пятерых смело можно назвать главными героями сериала, о них скажу позже. Пока о второстепенных.






Было превеликое множество великолепных второстепенных персонажей. Это и Люцифер, и Михаил, Захария, Бальтазар, Габриэль, если перебраться к демонической братии - Кроули, Аластар, Азазель! Даже среди людей встречались любопытные экспонаты: Руфус, Гордон, Сэмюэль Кольт, Дэниэл Элкинз, агент Хэнриксен, Энди Галлахер, Эш!!! Так вот, поле-то не паханое, а потенциал огромный! В сочетании друг с другом, или с кем-то из "первой пятерки". Нет, конечно же я встречала такие рассказы, но как правило, их количество не превышает 5 - 7% от общего числа слэша в СПН, а при учете того, что талантливо пишут далеко не все авторы, вероятность найти хороший, грамотный рассказ с участием кого-то из второстепенных героев стремится к абсолютному нулю.

*Стоит сделать ремарку, я говорю о русскоязычном фанфикшене. Англоязычный не трогаю всилу недостаточного знания языка.

Еще раз скажу, именно в этом направлением я вижу свой главный интерес. Ангелов не люблю из принципа, но вот демонов и людей уважаю.
Сэм Кольт/Азазель, а? Как звучит?! Взять интересный сюжет, классного, сильного автора-мастера слова, немножко рейтинга, смешать, взболтать, нагреть, и идеальный рассказ готов!

Слэшеры в большинстве своем чудеснейшие люди, которые никогда не ищут простых путей и презирают банальности! Персонажи могут жить на разных континентах, вращаться в разных социальных кругах, жить в разных эпохах, или вообще уже не жить! Для истинного слэшера это не проблема, а маленькое недоразумение.

Вернемся к нашим баранам. Дин, Сэм, Джон, Бобби, Кас.

Самый интересный пэйринг - Джон/Бобби!



Встречала несколько рассказов, не могу сказать, что они были плохи, но и не запомнились совершенно. Года три назад читала один хороший перевод, и вот второй год не могу найти - по дурости шапку я тогда прочитала наискосок...

Чем меня привлекает эта пара? Отсутствием кровных уз, и присутствием двух интересных, самодостаточных характеров. Та самая рейтинговая составляющая для меня вторична независимо от пары. Мне не важно КАК, мне важно ПОЧЕМУ. Вот такая я вот капризная барышня, люблю читать о чувствах, да о чувствах! Секс на пустом месте... Право, это скучно! А вот отношения, процесс общения, столкновения двух личностей - за этим куда интереснее наблюдать!

У Джона и Бобби есть общее прошлое, а уж что именно было в этом прошлом - загадка! Тем привлекательнее становится эта пара, потому что между ними могло быть ВСЕ, ЧТО УГОДНО!!! Какой простор для фантазии!!!

Фанфиков с пэйрингами Дин/Бобби или Сэм/Бобби я , хвала небесам, не встречала. Для меня это два невозможных пэйринга, в которых я не вижу ничего. Ни основы, ни потенциала.



Джон/Кас, опять-таки, не встречала. Может быть из-за того, что один персонаж пропал во втором сезоне, а второй появился в четвертом, может быть из-за того, что Каса поголовно скрещивают с Дином. Теоретически я даю возможность этому пэйрингу, так же, как и пэйрингу Бобби/Кас. Это как раз тот случай, где все зависит от автора. Если автор умница, если автор придумает сюжет, мастерски столкнет персонажей, даст обоснование их связи, рассказ рискует получиться сногсшибательным! Особенно мне были бы интересны, конечно же, Джон и Кас. Именно история про них могла бы меня заинтересовать. С психологической точки зрения это однозначно очень интересно!

Сэм/Кас - еще один редкий пэйринг. Не читала, признаюсь! Снова и снова все зависит от автора! Теоретически, опять-таки, предполагаю, что у этого пэйринга могут быть те же проблемы, что и у пэйринга Дин/Кас, который я считаю самым проблемным в СПН.



Дин/Кас. А вот это уже читала, и много читала. И проблема, как не сложно догадаться, в ангеле. Вообще, у меня с Касом отношения очень сложные. В четвертом сезоне я его терпела, но внимания особого не обращала, в пятом сезоне я любила его самой нежной и преданной любовью, в шестом сезоне я его тихо ненавидела до зубовного скрежета. И каждая такая перемена моего отношения к ангелу вела за собой и перемену моего отношения к пэйрингу Дин/Кас. Самым благодатным для них я считаю пятый сезон. Они были близки, они общались, они изменяли друг друга, за этим было крайне интересно наблюдать!
Плюс - шикарнейшая сюжетная ветка - альтернативная вселенная из серии 5.04!!! Вот уж где Дин с Касом могли разгуляться!!!



В итоге это весьма и весьма достоверный пэйринг. Искорки между персонажами летали точно, а вот какого они были толка, это уж пусть каждый решает для себя. Мне эта идея и эта пара очень и очень нравятся, но увы, мне не нравится как по ней пишут.
Понимаю, что я сейчас более всего похожа на злобного тролля, состроившего из себя литературного гурмана, но вот в чем дело, я ни разу не писатель. Я не могу написать так, как хотелось бы мне, пробовала - не получается. Но отсутствие литературного дара все же не лишает меня права судить о том, что мне мило. Есть множество гениальных авторов, чей авторитет для меня незыблем. Если рассказ написан хорошо, то я признаю, что он хорошо написан, даже если в нем будет присутствовать нелюбимый мной пэйринг. Если же в рассказе мне что-либо не нравится, увы...

Большинство рассказов с пэйрингом Дин/Кас можно описать сюжетом древнегреческой мозаики с назваием "Кентавр соблазняет юную нимфу". И если Дин-кентавр в большинстве случаев оказывается нормальным Дином, каким я его привыкла видеть, то из Каса постоянно делают ту самую юную нимфу с бездоными глазищами и ромашками в волосах.

В итоге - странная картина: пэйринг мне нравится, он интересный, он вдохновляет! А вот с практической реализацией, увы, печально.

Самое неоднозначное - винцест.
Джон/Дин, Джон/Сэм, Дин/Сэм.



Пожалуй 80% всего слэша пишется именно по этим парам. Иименно они вызывают у меня большую настороженность. Причина тому проста - моральное табу на инцест. Однополые отношения - только "за" и никогда "против"! Но инцест - табу.

Есть грандиозные, талантливейшие рассказы! Мой самый любимый автор, который знает, что я говорю о нем))) пишкт именно винцест, и делает это превосходно! Именно по этим парам пишут самые прекрасные, самые одаренные, самые-самые-самые уважаемые мной авторы! Вот уж где выбор!!! Рай для читателя!!! Сюжеты, эмоциональная подоплека, конфликты внутренние и внешние - здесь есть все! Что немаловажно: именно здесь есть прекрасные интимные сцены, которые щекочут нервы и заставляют сердце биться быстрее, а не оставляют по себе ощущения пошлости или неловкости.

Именно эти три образа наиболее проработаны в сериале. Столь любимая мной эмоциональная составляющая хлещет через край! Но все же... Все же, все же грызет червячок сомнения. Как-то неправильно звучит душа, когда читаешь слова "брат" и "секс" в одном предложении.

Самое сладкое: Джон/Джон, Дин/Дин, Сэм/Сэм!
Да, и такое возможно в королевстве нашем, Датском.



Насчет Сэм/Сэм я, пожалуй, погорячилась... Хотя при должном внимании и фантазии и такой фортель не невозможен!



Дин/Дин: все та же 5.04 подарила мне этот невероятный на первый взгляд пэйринг. Недавно я прочла однострочник по заявке Дин2009/Дин2014. Однострочник посредственный, но вот идея взбудоражила сознание!!!



То же самое с Джоном. У нас было две весрии Джона Винчестера: в исполнении совершенного Джеффри Дина Моргана и молодого Мэтта Коэна. Осталось только подключить фантазию и сказать: "А почему бы и нет?!"

Вот до таких вывертов сознания способен довести воистину сверхъестественный слэш в самом родном фандоме!

Пройти мимо не реально. Внятно ответить - отписаться, (пока) также не могу! Но очень понравилось, как автор подметил взаимоотношения и описал возможность пейринга несводимых персонажей!

@темы: слэш, drama, Дин Винчестер, ангст, angst, винцест, angel, Slash, action, romantic, Сэм Винчестер, демон, Dean, Sam Winchester, ангел, Азазель, Winchester, demon, Castiel, Кроули, Кастиэль, Джон Винчестер, Аластар, Уриель

---

Кроули/Габриэль, спор о том, кого воскресят первым. SPN One String (третий тур)

Кроули/Габриэль, спор о том, кого воскресят первым. SPN One String (третий тур)

В продолжение прошлого поста.

Мой пятистрочник.

Первая (и думаю, что последняя) попытка подобного краткого исполнения.

- Первым пойдешь. Завтра утром встретимся в Чистилище. – Цинично улыбаясь, он отхлебнул пива и проводил иную сущность взглядом. Кажется, та смертельно опасалась, что он начнет её уговаривать. И не зря. А ведь когда-то он и в самом деле считал, что достаточно показать чудовищ миру и этот мир изменится. Но на самом деле, чудовища всем известны, а мир все-таки гибнет.
- Хочешь закатить сцену? Попробуй только! И начинай собираться.
- Черта с два!
- Прекрасно! Значит, отправишься в том отвратительном тряпье, что на тебе сейчас. Решай, что лучше!
- На пушку берешь!
- Ни в коме случае. После всех многовековых стычек, ты, кажется, должен был узнать меня лучше. И поверь, мне в высшей степени, плевать на твои чувства.
- Господи, как же я тебя ненавижу! - Обретя форму, Кроули соскользнул с пыточного кресла, глядя на своего мучителя глазами полными слез. Но все было напрасно, Габриеля ничем не проймешь….

@темы: ангст, Габриель, демон, demon, Кроули, Мои произведения., SPN One String

---

Название: Тустеп (из цикла рассказов: «Как и весь остальной мир»).
Автор: angel_L
Написано: 05.09.10
Фандом: supernatural-family.ru
Рейтинг: М
Жанр: романс, слэш/Slash
Пайринг: Дин/Сэм
Предупреждение: намеки на слэш.
Дисклеймер: текст принадлежит автору. А остальное Эрику и Ко.
Статус: закончен.
От автора: День рождения – это всего лишь маленький семейный праздник.

РУССКАЯ ВЕРСИЯ

“Сидеть в первом классе мечущегося «Боинга 747», все равно, что кататься в брюхе полудикой лошади. Самолет брыкался, вставал на дыбы, вздрагивал и трясся. На борту кто молился, кто плакал, многие прижимали лица к пакетам и только стонали, слишком ослабев от всего остального. Джеймс не собирался молиться. Он верил в Бога, но по-своему. Время истекало. Он бросил взгляд за окно. Черное небо опять и опять вспарывалось копьями молний. Молитвы, плач, стоны, иногда чей-нибудь истерический смех. И раскаты грома, от которых самолет вздрагивал словно игрушка….”

- Окно? Дин, в самолете нет окон! Есть иллюминаторы! – поперхнувшись, Сэм поставил на стол полупустую чашку с бренди.

Картина знакомая до боли и в то же время совершенно дикая: его старший брат за его лэптопом, и не в поиске милых и горячо любимых сайтов?!

- Отвали, Сэмми, - щелкнув по клавишам, Дин закрывает свою страничку в Twitter и поднимает голову, - ты сбиваешь меня с толку. Все в руках пилота, и будет лучше, если ты не будешь меня отвлекать. И потом, - темные брови Дина сходятся на переносице в твердую упрямую линию, - в кои–то веки мы провели твой день рождения именно так, как ты хотел? Имею ли я право на спокойный вечер?

Это правда. Сэму нечем крыть.

- Прости, что убиваешь со мной время. Можешь заглянуть в салун «Слабая надежда» - это самое злачное местечко в Скрантоне, там всегда найдется, кому тебя удовлетворить.

Дин рассеяно кивает. Он прямо-таки не знает, плакать ему или смеяться: оставить Сэма, пьяного Сэма, в три часа утра? Не иначе как младший повредился в рассудке. Хотя, День рождения, по его личному мнению, получился ничем не примечательным. Ему хотелось сделать для Сэма что-нибудь особенное, но ненастная погода и неудачное общение именинника с «Маргаритой», ограничили его возможности ленчем в кафе, за который Сэм к тому же, пытался заплатить сам, и просмотром по телевизору бейсбольного матча между «Ковбоями Далласа» и командой Сан-Франциско.

Дин поддается вперед:
- Меня не интересуют проститутки.

- Нет? Неужели? - Сэм смешно таращит глаза. Он честно не понимает, как можно вестись на эту самодовольную усмешку брата. - Ты, кажется, говорил, что женщины, нужны только для…

Только вот Дин не дает ему времени закончить фразу.

- Забудь, что я говорил! - раздраженно рявкает Дин. – Мы же празднуем твой день рождения!

Сэм соскальзывает с кровати, растягиваясь на ковре:
- Тебе не обязательно на меня кричать. Я может и выпил, но не глухой! Я понимаю, что этот благотворительный вечер не вписывался в твои представления о том, как классно провести время. Ты остался здесь только потому, что тебе меня жаль… - бормочет Сэм заплетающимся языком, протягивая Дину пустой стакан. - Плесни как мне еще «Блэк Дэниэлса»…

- С тебя хватит на сегодня.

- Не хочешь не надо, я не гордый, сам себе налью. – Сэм встает и бредет к столу, времени от времени хватаясь за воздух в поисках опоры.

- Ого, похоже, мы плывем? Тебе бы лучше сделать перерыв, - предостерегает Дин «младшего».

В ответ Сэмми наполняет стакан до самых краев, делает большой глоток и тут же неожиданно выдает:
- Эй, можешь научить меня играть в покер? Я сегодня везучий.

- По-моему ты сегодня пьяный, - уточняет Дин. – Боюсь, ты утром будешь чувствовать себя паршиво.

- Завтра утром я буду чувствовать себя на год старше…

Дин усмехнулся. Ну что ж, дело хозяйское. Пусть потом не говорит, что он его не предупреждал.


Следующий час они проводят сидя на полу, играя в покер.
Когда ему везет, Сэм весь сияет. А везет ему постоянно, ведь сдает карты обычно Дин, он же следит за тем, что бы Сэм складывал фишки-чипсы в стопку рядом с собой.

*****************************


Отель содрогается от мощных раскатов грома. Крупные капли дождя громко барабанят по стеклу. Ураган, обрушившийся на Пенсильванию, катится дальше на северо-запад, заливая водой лесистые холмы округа.

А из телевизора несется музыка кантри.

Ритм такой зажигательный, что Дин притоптывает ногой в такт.

- Я не был на танцах с самого выпускного вечера Джесс, - бормочет Сэмми. И когда Гарт Брукс затягивает очередную протяжную песню, хватает брата за руку:
- Ладно, так и быть, научи меня танцевать.

На удивление Дин не возражает и начинает сидя отсчитывать такт:
- Раз…два-и…медленно-медленно…быстро..

Через полчаса, дело постепенно идет на лад: Сэм стоит почти ровно, попадает в такт и не топчется так по ногам Дина. Но вскоре выпитое дает о себе знать: он обнимает брата за талию, положив его руку себе на плечо. Их тела на миг сливаются, и каждый успевает почувствовать изгибы тела другого. Сэм сбивается с ритма, налетает на брата. Дин, от неожиданности, шумно сглатывает: его бедро трется о возбужденную плоть…

Стоп, так не годится.

- Сэм?

- Ммм? – звучит откуда-то, из-за воротничка Диновой рубашки.

- Мы не слишком близко танцуем?

Это глупейший вопрос вырывает из груди Сэма низкий стон.
- Уже нет, - шепчет Сэм на выдохе. Он никогда не признается, что рядом с Дином ему так хорошо, что не хочется его от себя отпускать. Но когда Дин поднимает голову и смотрит на него со своей ослепительной улыбкой, Сэм понимает, что лучше было ему так и оставаться на полу. Угрюмо бормоча себе что-то под нос, Сэм поворачивается к Дину спиной. Впрочем, очевидные признаки возбуждения достаточно красноречиво противоречат жалкой мине.

- Ладно, Сэмми, картина мне ясна. Значит, малыш, ты хочешь получить то, что я привык давать женщинам? Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Тонкие пальцы Дина скользят по плечам брата. Он обхватывает Сэма за талию и намеренно резким движением поворачивает к себе, прижимаясь бедром к затвердевшей плоти. Рот впивается в губы жестоким голодным поцелуем, призванным не возбудить, а запугать, спустить с небес на землю, пробудить защитный рефлекс. Но Сэм, доверчиво прильнув, покорно принимает яростную атаку его рта. Взгляд его затуманен, и Дину невольно думается: видит ли брат его вообще?

- Лучше чем ты, меня еще никто никогда не целовал. – Сэм пьяно ухмыляется, - хотя, что я говорю, ты же такой опытный, наверняка сам давно все понял.

Дин тихо ругается себе под нос. А Сэм обмякает, прильнув к Дину всем телом. И Дин успевает подхватить его прежде, чем он отключается. Прислоняет Сэма к своему плечу, снимает с него рубашку и улыбается: из закатанного рукава выпал бубновый туз. Бросив рубашку на стул, кладет Сэмми на кровать и стягивает с него джинсы и бутсы. На несколько мгновений застывает, глядя на фигуру свернувшуюся калачиком, прежде чем натянуть на него простыню и подоткнуть со всех сторон.

Ощущения, так некстати запоздало пронзившие тело, раздражают Дина до безумия и напоминают ему о более интимном и гораздо возбуждающем занятии, чем тустеп. Он стискивает зубы. Внезапно, ему хочется зацеловать этого фрика до бесчувствия, ласкать, пробовать на вкус, раствориться в нем целиком, забыв обо всем на свете. Но сделать это, значит бессовестно воспользоваться состоянием Сэма. А воображение тем временем подсказывает, как прекрасно было бы не чувствовать между ним и собой никаких преград.
И когда мелкий, чуть приоткрывает губы в довольном вздохе, Дин забывает обо всем, кроме желания, что пульсирует в его теле. Слов нет, он хотел бы гораздо большего и выпил ровно столько, чтобы бы слегка приглушить голос совести…
Проклятие! Чего ради он терпит эти адовы муки?
Вот его губы смакуют поцелуй с привкусом «Блэк Джека» и наслаждаются раскрепощенным откликом… Картина получается слишком реальной, слишком отчетливой.… Нет, он не должен, не имеет права. Хочется смеяться над собой: попытка сыграть роль старшего брата с треском провалилась, его тело отказывалось действовать по этому сценарию. Понять откуда это взялось, он даже не пытается, а принимает как данность, так же, как собственную потребность быть рядом с Сэмом, его Сэмом. Хорошая выпивка и доступная женщина – вот, что ему нужно. Это его вылечит. Огонь безличного, чистого физического желания - лучший способ очиститься. Дин наклоняется над кроватью, опираясь руками по обе стороны плеч брата, запечатлевает на лбу безучастный поцелуй:

- С днем рождения, малыш…

Он будет обнимать его, но не слишком долго - пока не решит, что пора уходить, а фантастический мир сновидений подарит Сэму то, что он не имеет права получить в реальности…

…Через пару бессонных часов, выругавшись, Дин вновь взбивает кулаком подушку, и перекатывается в кровати на спину, рядом и так далеко от брата, уставившись в потолок…

@темы: слэш, drama, Дин Винчестер, ангст, angst, винцест, angel, Slash, action, romantic, Сэм Винчестер, демон, Dean Winchester, Sam Winchester, ангел, Castiel, Кастиэль, Мои произведения., Аластар, Уриель

---

Название: Night whispers/Ночные шорохи
Автор: angel L
Написано: 20.05.09
Фандом: supernatural-family.ru
Рейтинг: R.
Жанр: angst/romantic, винцест
Пайринг: Дин/Сэм
Спойлеры: отсутствуют (написано на 4.16 On the Head of a Pin/На булавочной головке).
Дисклеймер: права на мальчиков у Крипке, права на текст у меня.
Аннотация: “Время пошло”, - многозначительно сказал Морж. Льюис Кэрролл.

РУССКАЯ ВЕРСИЯ

Тогда…


Странно. Хотя его сознание больше не воспринимает смысла, неприкрытая злоба, откровенная жесткость задевают его за живое... От этого низкого сыпучего голоса, который, словно гравийное покрытие выстилает все его ночные кошмары, у него возникает желание спрятаться в темном, вызванном болью, беспамятстве.

Но он слышит каждое слово, и всякий раз чувствует боль, которую Аластар намеренно старается ему причинить. Но понимание быстро угасает, сменившись безучастностью. Он только слегка пожимает плечами, совсем чуть-чуть, ведь так трудно заставить свои плечи подняться и опуститься, что бы изобразить этот жест.

Потом он больше уже “не страдает” - боль наваливается на него, давит, тянет вниз, все ниже и ниже, пока не наступает темнота и прекрасное Ничто…


Сейчас…

Крик не прекращается…
Как же так? Он же не может кричать! Он же без сознания!
Может быть кот?
Его кошмар - это воспоминания, которые он ненавидит, но ничего не может поделать с ними. Они всегда “приходят” к нему во сне, когда он против них бессилен.

Нет, это был человеческий голос, вскрик – уж ему ли не знать?! Бог свидетель, за последний год он наслушался этого достаточно...

Меркнущее перед глазами видение было ужасно - тело у его ног, вокруг пятна свежей и запекшейся крови … И он понимает, что это кричит Аластар…


В палате было темно; видимо, прошло несколько часов. Нестерпимая головная боль ушла, оставив после себя неприятное ощущение у основания черепа. Зато все тело ломит так, словно он упал в бочке с Ниагарского водопада. На затылке выбрита плешь и наложено пять швов. Манипуляции, которым весь вечер подвергали его медики, только добавили страданий: анализ крови, рентген, электрокардиограмма, компьютерная томография и так далее……

«Это судьба… »

Слова появляются ниоткуда, как шепот принесенный ветром. Сначала ему показалось, что он действительно услышал их, но потом стало ясно, что это - сигнал из пустоты, царящий внутри его черепной коробки. Да, это он помнил, - пусть не все, но достаточно, что бы воспоминания жгли его сквозь дрему, являясь в ночном кошмаре.
На глаза навернулись слезы.

- Не смей! - прошептал он вслух, запрещая себе думать. - Не смей…

- Ты о чем? - раздалось из темноты.

- Сэмми?

Его сердце подпрыгнуло, как сумасшедшее, глаза резко распахнулись: это не было миражом - мелкий склонился над ним.

- Извини, - прикосновения его рук, когда он ощупывал повязки, были легкими и нежными. - У тебя измученный вид старик.

Дин поморщился:
- Плохо сплю по ночам.

- Ты хочешь меня обмануть?

- Сам догадайся леди-босс.

Лицо мелкого вытянулось от напряжения.

- Все в порядке, - губы Дина приоткрылись только с одной стороны: - Как будто по мне бульдозер проехал. Хотя боль уже прошла.

Дин догадывается, что боль, скорее всего, подавлена сильно действующими лекарствами, от которых ему кажется, что он парит под потолком.

- У меня тоже самое, - Сэм криво улыбается, - болит, только когда я дышу.

Дин пытается улыбнуться в ответ, но швы на губе не позволяют этого сделать.

- Я хочу посмотреть, насколько сильно ты пострадал. Лежи тихо, о`кей? – мелкий присаживается на краешек кровати (пружины жалобно пищат!)

Дин вздрогнул: он выглядел как итальянский флаг. Свежие синяки и кровоподтеки спускались от плеча до груди и покрывали верхнюю часть руки. Цвета их местами переходили один в другой, но преобладал зеленый и синий.

Он чувствует, как кончики пальцев левой руки Сэмми слегка касаются швов наложенных на рану у него на голове.

- Следа почти не останется, - Дин морщится от боли в губе.

- Мне так жаль, что я опоздал, - шепчет мелкий, прислоняясь щекой к его груди и прислушиваясь к биению сердца: сильные и четкие удары заметно участились.

- Ты спас меня!

- Господи Дин! Дело во мне, а не в тебе. Я опоздал, а это так не похоже на меня. То, что было потом, дало время мне подумать. Когда я все объясню, а ты все поймешь, тогда надеюсь, все пойдет своим чередом.

Младший смотрит на него умоляющими глазами. Видимо, это и в самом деле было важно для него.

Дин непонимающе моргнул и шевельнулся под ним.

- Лежи спокойно, - Сэм изо всех сил старается быть холодным как камень, но сердце Дина бьется тяжелыми, быстрыми ударами совсем близко от его руки. Однажды, он уже пытался отмахнуться от чувств, которые, как ему казалось, испытывал. Но одновременно он с удивлением обнаружил, что боль причиненная Дину, десятикратно отзывается в нем самом. Сэм больше не мог быть с ним намеренно жесток.
Сидя эту ночь без сна, слушая его размеренно дыхание, Сэма охватила непривычная нежность. Уж не такие ли чувства привели к сокрушительному поражению его брата? Он всегда умел держать себя в руках и не произносить то слово на букву "л" от которого и младший брат и отец, взвивались словно баллистические ракеты. А может Сэм просто принимает желаемое за действительное?
Он не осознавал, что произнес последнюю фразу вслух, пока сильный глубокий голос не прозвучал прямо над его ухом:

-Желаемое за действительное? – Сэм перехватывает насмешливый взгляд старшего брата.

- Ну-ка, ну-ка, о чем это ты думал?

Несмотря на смущение, младший отвечает честно:

– Это лучшее лекарство, – целует Дина и опускается на кровать (пружины ужасно визжат!) рядом с ним, при этом старясь не запутать трубки капельницы; ложится на бок, прижимая свое лицо к его плечу.

Он это не планировал, думает Дин, уставившись в темноте в потолок. Солоноватый запах кожи мелкого действует на него, как сильнейший возбудитель. Сэм был слишком близок, слишком привлекателен, слишком… Он понимает, что окончательно пропал. А этот двухметровый ребенок тяжело сопит: его правая нога легла поперек Диновых бедер, а правая ладонь примостилась на груди.
Проклятие! В эту минуту он безумно желает его. Его твердая до боли от возбуждения плоть тесно прижимается к бедру мелкого…
Чуть ниже эта рука или чуть выше эта нога – и у Сэмми будут большие проблемы!
Боже правый, да мелкий просто наслаждается!
Впрочем, он тоже наслаждался – правда, страдая наоборот, - от муки неудовлетворенности.

Дин чувствует, как мужская ладонь скользит вниз по его груди, пальцы, лаская, проникают за застежку больничной рубахи и легонько приласкав живот, спускаются ниже… находят то, что искали…

Дина трясет от (истерического ли?) хохота:
- Мне еще не приходилось быть объектом клинического изучения, - признается он. (Старший, на то и то старший, что бы не выпускать события из-под контроля)
- У меня нет презерватива, а тебе еще только не хватало забеременеть для полного счастья, - он поцеловал Сэма в кончик носа и заставил его оторваться от себя.

Мелкий поднимает голову и, смотрит ему в лицо давно забытым “а-ля щенячьим взглядом” Сэмми, улыбается ошеломленному выражению. Его дыхание учащается, когда он чувствует, что напряжение отпускает Дина, а возбуждение от того, что он делает с ним и для него, прорывается сквозь броню смущения.

- Все хорошо! Тебе это нужно. Видит Бог, и мне тоже, - он снова начинает его целовать, шепча прямо в губы какие-то слова - примитивные и одновременно возбуждающее. И понимая, что тот напуган и взвинчен, все равно не останавливается…

- Боже правый, - стонет Дин, когда мелкий трет подушечкой пальца по самому кончику головки, - пользуешься моей неподвижностью? Смилуйся же, наконец!
Даже охваченный огнем желания, он не мог не подумать, что с Сэмом, они и в самом деле образуют взрывоопасную смесь. Черт, у него и без этого полно забот!

Его ответ Дин не услышал, а скорее почувствовал, потому что губы Сэмми заскользили вдоль его до боли затвердевшей плоти.

- Милости ты от меня не дождешься, - тихо заверил мелкий.

Кажется, он что-то пробормотал в ответ, но и сам толком не понял своих слов.

А Сэмми ласкает его, продолжая целовать, изменяя ритм движения…Влажный рот скользит по гладкой коже, а зубы от неумения слегка царапают кожу. Дина подхватывает волна наслаждения, унося почти за грань терпения. А мелкий пожирает его, отпустив на волю зверя, скрытого в человеке, нетерпеливыми укусами требуя от него нового отклика, разжигая новый огонь языком и губами.

В мире Дина все сместилось, смешалось и вышло из-под контроля. Если в этом копаться то увязнешь. Слава Богу, что Сэм не просит его выйти за него замуж.
- О Боже...
Кожа казалась холодной и липкой, сердце тяжело билось. Собственное дыхание обжигало горло, кровь стучала в висках и чреслах. Чисто автоматически Дин запустил пальцы в кудри мелкого, чтобы предотвратить приступ нервной дрожи: последняя волна ощущений обрушивается, заливая светом – белым и ослепительным. А Сэм принимает, поглощая своим ртом его восторженный всхлип, крепко обнимая и прижимая к его себе....

……………………
Из темноты послышалось тихое покашливание.

- Эй, ребята, вы проснулись? Давайте, парни, пора собираться, у нас впереди долгий путь.

- И давно он тут сидит?

- Этот парень укокошил Уриеля, - бубнит мелкий, уткнув пылающее лицо в его шею. – Нам придется теперь за него держаться.

Губы Дина насмешливо дернулись:

-Уверен, что это поможет мне спокойно спать по ночам?



End…

@темы: слэш, drama, Дин Винчестер, ангст, angst, винцест, angel, Slash, action, romantic, Сэм Винчестер, демон, Dean Winchester, Sam Winchester, ангел, Castiel, Кастиэль, Мои произведения., Аластар, Уриель

---

Название: «Реквием по любви…»
Автор: angel_L
Написано: 30.3.09
Жанр: подобно триптиху. Не связанные между собой главы, объединенные общей идеей.
Персонажи: Кэмпбеллы/Винчестеры
Рейтинг: PG -13
Предупреждения: отсутствуют.
Спойлеры: отсутствуют.
Дисклеймер: Персонажи принадлежат мистеру Крипке. История клавишам компьютера автора.
От автора: Целься высоко, как твоя ма. Стреляй метко, как твой па. Отстаивай то, во что веришь, как твои дети. Написано для конкурса.


От автора, постскриптум, через два года. Перечитав сейчас, я понимаю, что многое бы написала по-иному, не знаю, стала бы повесть лучше или хуже...Так как повторить уже не смогу. Вот к чему приводит спешка и желание принять участие в конкурсе. А ведь я всегда избегаю любых конкурсов и мероприятий. На этом конкурсе я потеряла прекрасную подругу.
Как то так....

---------------------------------------------------------------------------

Часть I

Весна 1973,
2 часа пополудни

Поневоле станет не по себе, если случится задремать в подобном месте, и, проснувшись, обнаружить в паре шагов молчаливого соглядатая, наблюдающего за тобой с терпением хищника в засаде. И вдвойне тревожно осознавать, что этот наглец - вовсе не человек, вторгшийся в твои частные владения, а всего лишь любопытный прохожий.

Я не могу различить направление его взгляда. Однако в том, что он сидит здесь достаточно долго, я нисколько не сомневаюсь! О да, поза в своей возмутительной самоуверенности истинно мужская! Одна нога свободно согнута в колене, бедро резко выпячено.

Нет, мне срочно нужна широкополая шляпа, чтобы надвинуть ее пониже, и ....темные очки! Или надо превратится в Белого Кролика* и юркнуть в ближайшую щель!

Наконец до меня доходит - это становится странным. Надо окликнуть его. Потребовать ответа. Я почему-то молчу. Пожимаю плечами, выражая полное безразличие, и полуобернувшись, смотрю на взлетную полосу аэродрома.

Никогда я не жаждала внимания и популярности. Никогда не хотела быть слишком богатой или знатной, не хотела ничего, что выводило бы меня за пределы совершенной ординарности и нормальности; ибо это лишь и могло защитить от удивленно поднятых бровей, шепотков за спиной и злых насмешек, которым я подвергалась в любой новой школе, в любом городе и просто в любом новом окружении.
В душе возникло нелепое чувство, что хозяин положения здесь именно он, а вовсе не я. Более того, он казался как бы порождением этого места, неотъемлемой его частью. Это скорее я, здесь, чужая.
Вообще-то мне следует не предаваться панике, а стоит сделать что-нибудь реальное. Например, опуститься на четвереньки, проползти под ногами посетителей, добраться до прохода, затем по-пластунски доползти до выхода. Ибо если это просто прохожий, то вызов врача и место в психушке мне обеспеченно, а если… Грустный полусмешок вырывается у меня из груди, заставив парня за соседним столиком нервно поежиться.

Всякого хватает в моей жизни. Мои родители, обнаружившие в своей дочери неукротимое упрямство, по совету мудрого доктора Спока**, всегда пытались обращаться со мной терпеливо и с любовью. Тем не менее, мне недоставало именно человеческой обыкновенности и ординарности. Недоставало. Пока в одну ненастную ночь вихрастый мальчик не бросился в схватку со мной возле отцовской машины. Пока он не появился - я не вкусила этой нормальности. Да, именно та стычка стала поворотным пунктом в моей жизни, - я и в самом деле поверила, что я нормальная. И это потрясло меня. И не только потому, что я полюбила, но еще и потому, что в этом таилась угроза. Угроза, смысла которой я в точности не понимала. Что ни говори, а я подошла очень близко к черте под названием «тихая жизнь». Чертовски близко, чего уж там скрывать! И осознание этого передергивает мою душу.
Не могу сказать, что я была довольна сейчас, чувствуя себя потерянной в толпе суетившихся возле стойки и сидевших за столиками людей. Горожане - безликие, заурядные, бросая взгляд на меня, грустно нахохлившуюся над своей колой, наверное, думали, то же самое и обо мне. Но это было бы как раз то, чего я больше всего хотела, - быть простой, не выделяться, быть такой же, как все.

В ожидании рейса, я украдкой бросаю взгляд на зеркальную стену вестибюля: красный кашемировый пуловер с широкой металлической цепочкой вместо пояса, джинсы «Леви Штраус» и ковбойские сапожки - из зеркала смотрит девушка, катастрофически приближающаяся к девятнадцати годам. Ни профессии, ни даже адреса, который я могла бы считать своим. Все усилия делятся на ноль, и этот ноль мое прошлое...

- Из нашего округа многие погибли. А он, говорят, не терял времени в джунглях Вьетнама. Из любви к дракам и убийствам он даже пытался завербоваться на второй срок. Вернется еще более странным, чем ушел. Хотя уже в детстве был чудовищен как смертный грех, - послышалось сбоку.
Миссис Бурдо, haut monde*** нашего городка, приехавшая встречать своего мужа, в доверительном жесте приблизила свое полноватое красное лицо к соседке по столику:
- А эта девочка Кэмпбеллов? Так поступить с родителями! Бросить школу и уехать с ним на каникулы! – Она плотоядно улыбнулась, качнув пухлыми щечками, и бросив недвусмысленный взгляд на меня, - Вы же знаете эту современную молодежь! И нравы! Ну, вы меня понимаете, – Дрянная птичка****! Бог знает, чем они там занимались!

- Очень мило, миссис Бурдо! Фигуры вроде вашей надо объявлять вне закона, - еле слышно пробормотала я, и ощутила подспудное желание обернуться и рассказать ей о ее бесценной дочке. Оставалась только надеяться, что она была хорошей ******* для баскетбольной команды на летних соревнованиях, потому что ничего другого и нельзя было ожидать от этой маленькой сучки!
Прежняя я наверняка бы влепила этой особе затрещину. Но сейчас, я только удивленно округлила глаза, с невинным видом созерцая свой полупустой пластиковый стакан и прокручивая в памяти события знойного лета.


После моего “исчезновения”, город гудел полгода, на все лады обсуждая наши семьи и отношения, доставив развлечение множеству злых языков. Когда, собрав свои пожитки, спустя пару месяцев нормальной жизни я снова вернулась в дом к отцу и маме, этот переезд казался всем очень естественным, всем, но только не мне. Я ощущала в нем нечто плохое, нечто знакомое, нечто уже случавшееся со мной. Я не могла не видеть здесь параллелей с нашими «путешествиями» по стране, путешествиями, длиной в четырнадцать лет. И мама, и отец, были рады и счастливы снова видеть меня дома. Отец, так особенно очень ласково обращался со мной, но теперь я ощущала себя у них гостьей — гостьей, временной и случайной, гостьей в своей собственной семье.
Эти несколько месяцев вне дома, эти несколько месяцев рядом с ним, - навсегда разрушили мою душу. Он был тем самым, именно тем – единственным. Без него, я чувствовала себя одиноко и потерянно.
Но, в августе семидесятого, он поднялся по трапу на борт самолета в аэропорту Топика, имея при себе только паспорт и дорожную сумку и,… все обычное кончилось.
На мой немой вопрос, произнес: «Так делают все. Я должен помочь своей стране». А для меня тогда не было ничего важнее, чем быть в общем потоке со всеми, быть, как все.
Забавно, что сейчас в конце, я вспоминаю то, что было вначале. Я слышала о существовании истерической амнезии, когда человек за пару минут вспоминает самое неприятное, или тяжелое; все то, что сознание блокирует, спасая тем самым от разочарования...

В ту ночь, перед его отъездом, я не хотела его видеть, не желала больше с ним разговаривать, слушать его проклятые слова, которые имеют для него такой важный смысл, а меня совершенно уничтожили. Но он все равно пришел...

Было около трех часов утра. Темно и тихо. Я задремала на диване, когда услышала, что в кухне свистит чайник. Я не могла припомнить, чтобы ставила его, хотя смутно подумала, что неплохо было бы выпить чашку чая. Не включая света, пошла туда и чуть не метнула нож, увидев в проеме темную фигуру.

- Черт побери! Ты меня напугал до смерти. Какого дьявола ты ошиваешься тут среди ночи?
- В кухне горел свет, и мне захотелось горячего чайку. А заодно и с тобой поболтать, малышка. Терпеть не могу среди ночи пить чай в одиночестве... - И с обычной своей чуть нагловато-задумчивой улыбочкой кивнул на две чашки чая на столе. - Как видишь, о чае я позаботился, а ты позаботься о болтовне.
- Что? Ты ненормальный? Уже полночь, я почти что спала!
- Знаю. И прелестно выглядела на диване в моей старой школьной футболке.
- Она не твоя. Это папина, и...
- Ты не должна спать в рубашках отца.
- О, Бога ради! Ты ведешь себя так, словно мой муж! И к тому же, - строптиво добавила я, - даже если бы это было и так, все равно не твое дело!
Смеясь, он протянул мне чашку горячего чая.
Я безропотно позволила усадить себя к нему на колени. Наверное, я и впрямь спятила. Как ни крути, а этот человек меня предал, этого не перечеркнешь. Но, несмотря на пикировку, с которой все началось, мы просидели на кухне, болтая, Бог знает о чем, чуть не до самого утра. Этой ночью мы принадлежали только друг другу…


Он настоял на том, чтобы я проводила его до входной двери:
- Ты уже спишь на ходу, - сказал он, прощаясь на пороге (как плохо он меня знает!)
- Интересно почему? Может потому, что являются тут всякие непрошеные типы и требуют, чтобы их до утра развлекали за чаем?
- А что делать, если я нахожу твое общество столь приятным?
- Хвала небесам за великую милость! - Ярость кипела внутри, а теперь сюда примешалось еще и горечь предательства. Ведь завтра он улетает! Какая же я все-таки дура, что так легко и безоглядно доверилась Джону Винчестеру! Неужели я больше ничего для него не значу? Я люблю его! Я как безумная, чокнутая, свихнувшаяся люблю его.… Разве он этого не видит?!
Робкое чувство, необходимость быть рядом, захлестнуло меня как волна. Так я и стояла – лицом в его плечо - размышляя, удивляясь, вопрошая самое себя, но, тем не менее, не представляя, что делать.
Я оглядела его, прищурив глаза, и небрежным тоном сообщила:
- Я собираюсь остричься и вытатуировать на лбу «ВМФ США».

Я запомнила, как он тогда нахмурился и помрачнел, задетый моими словами.

- Мне очень жаль. Я сделал то, что кажется мне правильным. Я не мог тебе рассказать, пожалуйста, пойми это. Я не мог рисковать: я боялся, что ты будешь реагировать именно так, как отреагировала сейчас. Однако мне это не очень удалось, верно? - На лице Джона застыло отрешенное, отсутствующее выражение, словно мыслями он был уже не на этой старой веранде, а где-то бесконечно далеко.

Я с трудом перевела дух. Господи, да что же это со мной.
- Не знаю, что это на меня вдруг нашло!
Пропавшая было улыбка, вновь заиграла на его губах:
- Извинения принимаются, ваше маленькое тиранство, - шепнул он и запечатлел нежнейший поцелуй на кончике моего носа. - Я буду присматривать за тобой, и… это последняя наша ночь, малышка…
- Я присмотрю за собой сама! И не нуждаюсь в том, чтобы меня постоянно контролировали или вламывались ко мне, когда я сплю. А теперь иди домой и не возвращайся! – Я захлопнула дверь перед его носом и сердито щелкнула замком.
- Эй, крошка, - сказал он веселым голосом. - Будь полюбезнее со мной, а то пожалуюсь твоей мамочке!


Теперь, спустя годы, я не могла не улыбнуться этой шутке, а тогда даже и не подумала. Я боялась, что моя только что начавшаяся чудесная нормальная жизнь рядом с ним, впервые за шестнадцать лет такая обыкновенная, точно такая же, как у всех, вдруг ускользает от меня в одночасье. Мое смятение только усиливалось, ведь я начала вдруг ощущать, что сержусь на него, когда он рядом, и почему-то скучаю, когда его рядом нет. В те дни, я словно тонула в сомнениях и страхах, а моя жизнь вдруг сделалась каким-то загадочным ребусом. Приступы страха. Внезапные всплески безотчетного ужаса, включавшие древние инстинкты спасения бегством. Доселе ничего подобного со мной не случалось.
И эти сны. Конца им не было, и света в них тоже. А только протянутые ко мне руки и эхо далекого крика:
«Не убегай от меня! Ты моя! Подожди!»
Я поднимала голову, что бы увидеть лицо и встречала изумленный взгляд отца. Несколько секунд не отрываясь смотрела в его глаза, а он слегка качал меня на руках, словно ребенка…
Или голос… Обыкновенный человеческий голос. Не призрак, не чудовище. Хриплый, мужественный, властный. До боли знакомый:
«Ты можешь пообещать мне, что будешь помнить?»
Я пыталась отгородиться. Какая-то часть моего существа кричала, что именно Джон является источником моего беспокойства и моих снов.
“Обычный гражданский”, - как любил с презрением повторять мой отец.
Отцовское подкалывание срабатывало, и я начинала закипать:
- Ты даже не думаешь, что Джон мог бы стать мне хорошим другом? Отлично! Тогда забудь о том, что я твоя дочь! Пойди и скажи ему все! Расскажи, кто мы и чем мы занимаемся! Расскажи, что мы расчленяем и сжигаем трупы, что мы охотимся на одержимых, которых тоже потом убиваем и неважно, чьи они дети…

Лицо отца бледнело от гнева – ведь это было правдой, такой закон нашей семьи. И если бы не вмешательство мамы…

Спустя два года, я также твердила себе, что глупо сравнивать, но ничего не могла с собой поделать. Словно заклинание, повторяла про себя его последние слова: “Помни, я тебя люблю”. Кто же меня любит? И почему этого любящего человека нет рядом, когда я так отчаянно в нем нуждаюсь? В его отсутствие, в душе разверзлась неописуемая пустота, и я не знала чем ее заполнить. “Не говори так, - возразил внутренний голос.- Ты даже не можешь выбросить его из головы с той самой ночи, когда встретилась с ним! Разве он тебе не снится по ночам? Разве ты не просыпаешься с единственной мыслью снова оказаться в его объятиях? Ощутить тепло его поцелуев?”
Я любила его, любила всей душой, но боялась облечь свою любовь в слова, потому что не была уверена, что ему достаточно одной только этой любви.

...Я перестала отвечать на письма... Ведь я хотела, чтобы у него было все – я знала, что он хочет иметь семью... И детей... Нет, мучительно даже думать об этом и... Нет… это оскорбительно для него допустить, что он бросит меня, когда станет ясно, кто я и чем зарабатывает моя семья.

И вот теперь, сидя в маленьком частном аэропорту нашего городка, я горько улыбаюсь своей прошлой наивности, своей вере, что я смогу стать такой же как все.
В течение нескольких месяцев рядом с ним - я верила, что живу, «как все», лицемеря, что прошлого не существует, и все-таки не стала такой, «как все». Ведь обычные нормальные люди не притворяются, что первых шестнадцати лет вовсе не было в их жизни, не избегают упоминать их в разговорах о призраках, демонах, и не стремятся изо всех сил забыть их. Нормальные люди не бегут от ответственности, от сложностей и риска повседневной жизни. Не прячутся от обязанностей и от охоты. Они не отвергают любовь. А именно это я и сделала...

Поставив локти на стол, я уткнулась лицом в ладони.

Дети?.. Это был камень преткновения. Я не помнила точно, когда вбила себе в голову, что не хочу иметь детей, но точно помнила, когда в первый раз сказала это вслух - мне было пятнадцать. Боже милостивый, неужели в своем стремлении стать «нормальной» частичкой общества я дошла до такого? Неужели я сама превращаюсь в одну из тех, кто шептался у меня за спиной, кто запрещал своим детям играть со мной из-за того лишь, что у меня были “странные” родители? Но вопрос не в том, напомнила я себе, вопрос в том, на самом ли деле я и сейчас не хочу детей? Горячие слезы обожгли мои глаза…


Часть II

Конец марта 1970,
00:10 пополуночи


- Собачья погодка,— сказал старик, провожая меня до двери.- Почему бы тебе не подождать, пока я звякну матери, чтобы она заехала и привезла тебе теплую одежду? Ты ведь околеешь от холода, возвращаясь домой в этой куртке.

С трудом подавив улыбку - дедушка Джеймс хорошо помнил все дни моего рождения, но даже сейчас, когда мне стукнуло шестнадцать, по старой памяти все еще обращался со мной как с пятилетней - я передернула плечами, выходя из тепла уютного дедовского дома на пронизывающий холод улицы, который принесла с собой неожиданно нагрянувшая слякотная весна.

- Знаешь, малышка, - сказал дед, как бы между прочим, - а ты вполне можешь рассчитывать на заем в банке, я выступлю поручителем, если все же решишь жить отдельно от предков.
Его голубые глаза блеснули весельем:
- Если кто-то в твоей семье считает, что ты валяешь дурака, забросив юриспруденцию и разыгрывая охотника, то я так не думаю.

Эта откровенная прямота заставила меня вскинуть голову (когда я решила не поступать в колледж и осталась дома, я думала, что отец меня убьет!).

- Ты не считаешь меня дурой, не считаешь, что я совершаю ошибку? Не считаешь глупостью, что я взялась за это дело в одиночку?
- Ничуть. - Джеймс Кэмпбелл обнажил в улыбке старые пожелтевшие зубы.
- Спасибо… - Я обняла его и прижалась к его плечу головой. Господи, как я люблю этого старого зануду. Я ни разу ранее не испытывал такой благодарности к нему. Ненависть - бывало, а благодарность... В конце концов, подобных себе я чаще ненавидела… Отец считал старика ершистым, но добрым и прямым. Ветеран второй мировой войны, а впоследствии охотник, который после смерти жены один вырастил троих сыновей, тот превыше всего ценил честность и верность и не поддавался на дешевые соблазны и показуху. Если людям не нравится, что он называет вещи своими именами, то это их проблема, а не его, считал он.

- Спасибо, что избавил меня от нотации по поводу того, что я думаю о своем образовании. А то отец, всякий раз, как видит меня, начинает качать головой. Мама ненамного лучше, но она, по крайней мере, хоть со мной разговаривает. Отец же только ворчит. Иногда мне кажется, что он предпочитал бы иметь вместо меня сына.

Слабая надежда, что отец проявит интерес к “моему” делу, к желанию стать охотником, или хотя бы заведет банальный разговор, не оправдалась ни в коей мере. При маме он еще не показывал виду, но вдвоем со мной вел себя так, словно каждым своим жестом подчеркивал: «Не жди моего благословения в этой безумной своей затее. Мое дело сторона».

Найти мне “смышленого” мужа. Человека, который сможет позаботиться обо мне. Человека из “нашей” среды - только это принесло бы ему удовлетворение.

Дед весело засмеялся:
- Диана молодец. А у него это пройдет, не сомневайся. У меня тоже подобное было.

Хотя в данный момент я и понятия не имела, о чем он толкует, по опыту знала - нужно лишь подождать: у дедушки Кэмпбелла на каждый случай была своя история или анекдот, а часто и то и другое вместе.

- После драки кулаками не машут. Я это и отцу твоему сказал, когда он пустился со мной в объяснения. Да ну его! Когда твой отец заявил, что не хочет быть адвокатом, - начал он, - я был вне себя от злости. Сначала двое старших покинули дом.… Сказать по-правде, я не очень-то и возражал. Ведь у меня оставался младший, Сэмюель. Но когда и Сэмми повернулся спиной к закону... Я ужасно разозлился на него. Последняя моя надежда основать адвокатскую династию развеялась, ибо твой отец решил, что желает стать охотником.

На какой-то короткий миг затаенная грусть промелькнула в поддернутых изморозью глазах старика, но он тряхнул головой, и выражение это тотчас исчезло.

- Со временем я преодолел разочарование, - продолжил он. - И теперь горжусь своими мальчиками. То же самое будет и с твоим отцом, тебе только нужно набраться терпения, - легкая улыбка разбежалась морщинками по его лицу, и он засмеялся дребезжащим смешком. - Я еще буду иметь удовольствие видеть самого Сэмми тем упрямым старикашкой, каким он обычно считает меня.

Захлебываясь от смеха, я чмокнула его в морщинистую щеку:
- Спасибо, деда, ты умеешь ободрить.
Всегда готовый поддержать меня, он помедлил, прислонившись к кирпичной стене у крыльца, сунув руки в карманы своей кожаной куртки:
- Я могу помочь и кое-чем посущественней. Похоже, это тебе не помешает, крошка.

Хотя предложение было весьма заманчивым, я отрицательно покачала головой:
- Спасибо, но я справлюсь сама.


Действительно, это самое легкое дело из всех, что попадало нам в руки. Ни демонов, ни оборотней, ни подменышей. Всего лишь браслет «Декарабиа» - изящная серебряная вещица, приносящая удачу чистым сердцам и наказывающая нечестивых. Вся работёнка заключалась лишь в том, что бы забрать этот предмет из машины Винчестеров. Новенькие в нашем городе - эта семья успела “прижиться”. А их оболтусы, сыновья Джейсон и Джон, найти новых друзей.

Дед понимающе кивнул седой головой:

- Ну что ж, хорошо. Но если что с отцом, или у тебя кончатся наличные, без церемоний обращайся ко мне.

Не любивший проявлений всяких чувств и сантиментов старик снова заговорил о той угрозе, под названием инфлюэнция, которой его единственная внучка подвергает себя, отправляясь на дело пешком. Не дослушав до конца, я коротко попрощалась, и шагнула с крыльца в холодную весеннюю сырость.

Промокшие насквозь джинсы давно уже стали противно-липкими, и сочившаяся из них вода заливалась в ботинки. Всполохи молний окрашивали деревья в серебристый свет. Порывистый ветер трепал и выворачивал ветви. Гром предупреждающе рыкнул, заурчал, разразившись оглушительным грохотом, и, где-то в моем подсознании шевельнулось смутное предчувствие беды.

Погруженная в свои мысли, я чуть было не попала под колеса грузовика, не заметив красного света на переходе, и только пронзительный сигнал уберег меня от этого. Вспрыгнув обратно на тротуар, с колотящимся сердцем дождалась зеленого и тогда уже перешла на другую сторону улицы. Черт побери, стало быть, правду говорит “наша” статистика, что большинство наездов случается именно вблизи места работы. Ужасно быть раздавленной на своей первой самостоятельной охоте...

А дождь, тем временем, становился все сильнее, и капли его, стекая с волос, уже холодили шею. Подняв воротник курточки, я надела капюшон, прибавила шагу и, перепрыгивая через лужи, постаралась быстрее пройти те несколько десятков метров, что отделяли меня от «их» дома...


Часть III

Конец марта 1970,
00:40 пополуночи


Налево – значит проделать двухкилометровый путь домой при погоде, которая собиралась еще только ухудшиться.

Направо - и вскоре достигну шумной “Закусочной Джея Бёрда”, откуда смогу вернуться вместе с моим придурком братом Джейсоном или с кем-нибудь из знакомых ребят, которые там наверняка околачиваются. Кроме того, там я смог бы перехватить, под зорким глазом старшего “поколения”, пару кружек пива и сыграть в «американку» на бильярде, как бы приобщившись тем самым к общественной жизни, от которой порядком успел оторваться, с тех пор, как записался в армию.

Подумав, я повернул налево - одиночество и холодная ночная сырость показались более привлекательными, чем одна мысль столкнуться с Маргарет Пембертон в кафе. Всё, что я мог сделать сейчас – это быть с ней корректным, когда Джейсон приводит ее домой. Я не понимал, как мог считать Маргарет соблазнительной штучкой и даже встречаться с ней в школе. Эта эгоистичная маленькая дрянь не обладала ни каплей чувствительности, но, елки-палки, какой же она была мастерицей играть на чувствах других! Она так окрутила Джейсона, что тот уже не мог смотреть на вещи трезво.

Приближаясь к дому, я заметил стоявший на дороге «пежо» клиента отца и удивился, что он не в гараже. В следующую минуту заметил какое-то движение возле машины и, приостановившись, внимательно посмотрел в том направлении. Темная фигура попятилась от дверцы водителя.

- Эй!

Тень отделилась от машины и бросилась наутек.

Стартового преимущества этого молодца вполне хватило бы, чтобы скрыться в темноте, не поскользнись он на мокром асфальте.

Эта ошибка стоила ему дорого.

Захватив ему футбольным приемом ноги, я заставил вора со стоном рухнуть на землю.
Но, в отличие от футбола, где сбитый быстро вскакивал на ноги и продолжал охоту за мячом, этот тип, лежа в луже на грязном асфальте начал изо всех сил брыкаться и отбиваться, нанося по мне удары локтями, ногами и кулаком.

Одним ударом он раскроил мне бровь.

Быстро сообразив, что на моей стороне преимущество в несколько килограммов весу, я перекатился вместе с противником на полоску земли справа от дороги и сумел пригвоздить его лицом вниз, заломив руки за спину. В поле моего зрения попали две ноги в грязных кожаных ботинках и мокрых джинсах.

Поскольку сдавленные ругательства все еще продолжали извергаться изо рта у парня, сел ему на спину и ткнул его лицом в дождевую лужу. И был ослеплен в это момент фарами автомобиля, ехавшего по дороге прямо на нас.

Машина затормозила, и оттуда вывалился мой старший брат.

- Что за черт?..- начал было Джейсон, разглядывая всю эту сцену.

- Поймал его... пытался... украсть нашу машину!

Преступник все еще делал попытки сопротивляться, прерывисто дыша, так что пришлось сильнее вдавить его в лужу лицом.

- Давай-ка втащим его дом и позовем полицию.

- У него, должно быть, сильный удар, - сказал брат, придерживая пленника, в то время как я “осторожно” подымал его на четвереньки. - Он разбил тебе правую бровь. Похоже, понадобятся швы.

Черт, черт, черт! Я терпеть не мог иглы. Одна мысль, что какой-то острый металлический предмет будет протыкать мою плоть, привела меня в содрогание. А рана как в насмешку начала гореть подобно адскому пламени.

Я сильнее заломил руку пленного, ставя его на ноги.

- Ого, Джон! - воскликнул Джейсон предостерегающе. - Веди себя поделикатнее.

- Поделикатнее?! Да я переломаю ему руки и …!

- Не торопись с этим, - посоветовал брат. - А то скажут, что ты избиваешь женщин. - И быстрым движением сдернул капюшон с головы незнакомца.

Масса длинных светлых волос высыпалась из-под него.

Когда я, наконец, сумел отвести взгляд, то обнаружил, что смотрю в самые удивительные глаза, какие только доводилось видеть, - необычного цвета, напоминающие лепестки полевой фиалки, опушенные густыми угольно-черными ресницами.

«Черт, да она еще ребенок! От силы пятнадцать!»

Она же смотрела на меня так, словно считала маньяком-убийцей.

От неожиданности я ослабил хватку и начал заваливаться с пленницей на грязный асфальт, и, хотя Джейсон тут же пришел мне на помощь, нам едва удалось вдвоем совладать с этой особой вторично.

- Да перестань ты пинаться, дуреха, - сказал Джейсон, отпрянув в последний момент, едва не задетый ногтями, метившими ему в лицо. – Нас двое, и нам не составит труда скрутить тебя как следует!

Благонамеренный совет брата был встречен потоком ругательства на, судя по всему, английском.

Джейсон рассмеялся:
- Это что-то непереводимое, черт побери. Ну, и здорово же она тебе заехала!
- Заткнись! Если так продолжится, нам не нужно будет звонить в полицию - соседи сами ее позовут.

В эту минуту на веранде нашего дома появилась мисс Мосли - новая экономка, которую отец нанял в дом, после гибели мамы. Помощь этой чернокожей девушки для нашей семьи просто бесценна - ни отец, ни я, ни Джейсон, совсем не умеем готовить. В городе, правда, поговаривали, что она ведьма.

Разметавшиеся волосы мисс Мосли ясно говорили, что она только что из постели.
- Что здесь происходит?
- Зови полицию, Миссури,— сказал брат, уворачиваясь от удара ногой. - Мы только что поймали человека, пытавшегося угнать наш автомобиль.

- Я ничего и не думала красть, болван ты набитый! О-о! Да перестаньте же дергать меня за волосы!

- А ты перестань кусаться!

Я усилил хватку на ее руке и подвел поближе к удивленной женщине.

- О, Господи! Это девушка! Джонни, ради Бога, не будь с ней так груб.

Почувствовав симпатию со стороны, девушка повернула к ней умоляющее лицо.
- Пожалуйста...

- Не верь ей, - вмешался Джейсон, - у нее ухватки бандита. Врунья и воровка! Ты у нас сейчас попляшешь.

- Ой! Они делают мне больно! Клянусь...

Девушка повернула свое лицо ко мне, и вместо потока ругательств, которых я ждал, просто взглянула из-под пушистых ресниц…
Если бы взгляд обладал способностью убивать на месте, мне бы сразу пришел конец.
Впервые в жизни я растерялся:
- Давай, наконец, заведем ее в дом.

Но воровка и не думала поддаваться.

Напрягши все тело и уперевшись ногами в деревянный порог, она упорно отбивалась, продолжая поливать нас потоком отборных ругательств. Хотя это только Джейсон полагает, что она ругается. По мне, не исключено, что она просто, таким образом, молится, чтобы ангелы явились к ней на выручку. И правда, судя по тому, как успешно ее тщедушное тельце, сопротивляется попыткам двух здоровенных парней протащить ее в дверь, дело тут явно не обходилось без помощи сверхъестественных сил!

Мне совсем не хотелось прибегать к очень грубым приемам. Черт, а вдруг она и вправду несовершеннолетняя? Но какого же дьявола она не сдается по подобру-поздорову? Я хотел уже было втолкнуть ее в дом футбольным броском через плечо, но, подумав, выбрал более щадящий вариант.

Подмигнув брату, сделал ей легкую подсечку под колено, и в тот момент, когда ноги у девушки подогнулись, быстро подхватил и перенес ее через порог.

- О-о-п, отлично! - Я поставил ее на пол, - почти приехали.

- Кретин недоношенный!

При всей своей злости она выглядела как вынутая из грязи уличная кошка.

- Меня называли и похуже.

- Что ты говоришь? - Съязвила она. - Жаль, что не я!

- Сюда? – Джейсон показал на двери гостиной.

- Нет, на кухню. Иначе мы наследим...

- Проведите ее в гостиную и включите обогреватель сию же минуту! – Миссури была в бешенстве. - Вы разве не видите, что бедный ребенок продрог до костей?

- Да, но...

- Джейсон, делай, что я сказала. Пойду, принесу одеяла. И кстати, Джон, - она повернулась ко мне, - у тебя глаз подбит.

Вини в этом «бедного ребенка»! - Хотелось крикнуть мне, как вдруг я почувствовал, что девушка начала оседать. Инстинктивно моя правая рука приняла на себя большую часть ее веса.

- Что за?..

- Ого! Она отключилась. Как же сильно ты ей, должно быть, врезал! - сказал брат.

- Чего ты болтаешь! Я не дерусь с женщинами!

- А ты и не знал, что она женщина, пока я тебе не сказал!

- Да, но я не бил ее!

Я положил девушку на диван. Подложил подушку под голову, и осторожно убрал разметавшиеся волосы с лица.

В груди что-то сжалось — таким бледным оно было под пятнышками грязи на лбу и на щеках.

- Ударил ты ее или нет, одно ясно - без сознания, - с оттенком то ли иронии, то ли осуждения съязвил Джейсон.

- Послушай, я не трогал ее, понятно?! Все, что я сделал, это попытался задержать, вот и все.

- О’кей, о’кей, я верю тебе.

- Что случилось? – Спросила чернокожая мэм, входя в комнату.

Джейсон ухмыльнувшись, демонстративно промолчал.

Отвечать пришлось мне:
- Похоже, она потеряла сознание... неженка.

Брат нащупал пульс девушки:

- Пульс сильный. Медленный, но определенно сильный.

Миссури мягко прикоснулась ладонью ко лбу девочки, затем нахмурилась и пощупала ее руки.

- У нее жар, а руки ледяные. Джейсон, достань-ка еще пару одеял из шкафа. А ты, - велела она мне, - приложи к глазу лед и позвони мистеру Ди, попроси его приехать сюда, пока не рухнул без сил и нам не пришлось оттирать кровавые пятна с ковра…

- Я позвоню в полицию, - Джейсон бросил на диван одеяло.

- Меньше всего этой бедной девочке нужна сейчас еще и полиция.

- Миссури, она пыталась угнать наш…- Брат споткнулся на слове, от моего долгого и “проникновенного” взгляда…
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

Отец приехал домой через двадцать минут после “происшествия”, но я и брат услышали его голос намного раньше, чем он вошел в холл.

- Человек работает механиком, имеет гараж на три машины, но, ни один кретин им не пользуется, и он по-прежнему должен припарковываться на улице и мокнуть под дождем! Джейсон! Какого дьявола ты оставил дверцу машины открытой и фары включенными?!

При звуке голоса отца я открыл свой здоровый глаз, но тут же быстро закрыл его, поскольку свет лампы под потолком буквально ослепил меня.

- Черт! – Брат поставил на стол недопитый чай, - я и забыл...

- Вот именно, - подтвердил отец, проходя в гостиную. - Но поскольку я выключил фары и закрыл ее на ключ, она, по крайней мере, еще будет там наутро.

- Спасибо...

Отец не удостоил его ответом, сосредоточив все вниманием на мне:

- Черт возьми, что с тобой?

- Долгая история, пап.

- Ну, так я укорочу ее! Джейсон! - Эрик Винчестер, шести футов росту, выглядел довольно устрашающе и очень внушительно. Голос отца стал выше на полтона, а взгляд переместился на моего притихшего двадцатичетырехлетнего старшего брата:

- Вы опять поспорили с ним о Маргарет Пембертон?

- Это не имеет ничего общего с Маргарет, пап. Джон сам тебе все объяснит. А я пойду, осмотрю машину. – Мой брат пулей вышмыгнул из дома.

Нахмурившись, отец подошел и встал впритык к дивану, на котором я сидел.
- Итак, - спросил он, - что за дьявольщина здесь приключилась?

Попеременно прикладывая к глазу то окровавленное уже полотенце, то пакет со льдом, я растерянно заморгал.
- Похоже, это она приложила мне правой, но и левая у нее тоже ничего себе. Мистер Ди, собирается осмотреть мой глаз после того, как закончить оживлять моего обидчика. Он сейчас в твоей комнате с мисс Мосли.

- Это Миссури тебя так разукрасила?

- Конечно, нет! А почему ты так решил?

- Ты же сам сказал, что левая у нее ничего и что Мистер Ди в моей комнате оживляет ее!

Подавившись смехом, я уронил пакет.

- Ну с какой стати Миссури стала бы меня бить?

- Как с какой стати? Да твое идиотское поведение в последнее время дает тысячу причин. Хотя бы взять то, что мой сын записался добровольцем! Что ты….- Он прервался, когда в комнату вошла Мосли.

- Мистер Винчестер! Я рада, что вы вернулись!

- И я рад, что я дома. И все же, что у вас тут случилось? Ты можешь мне сказать, что происходит? Почему Джонни выглядит так, словно он дрался на ринге с Мухаммедом Али, и почему Ди оживляет кого-то в моей комнате? - Он сделал паузу. - Начнем с того, кто же там у меня?

- Девушка потеряла сознание, когда мальчики притащили ее в дом...

- Как это «притащили ее в дом»?

- В общем, я подумала, что лучше позвонить мистеру Ди. В конце концов, она все же не угнала машину, и Джон не так уж серьезно пострадал...

- Ничего себе, не пострадал... Не угнала какую машину?

- Правда, пап, не угнала, - я попытался вставить слово, - тут больше крови, чем ущерба.

- Э-мм... Миссури ... Эрик...— Появление мистера Ди в комнате привлекло всеобщее внимание. Если он и не был единственным на весь Лоуренс доктором, который ходил ночами по вызовам, то был, наверное, единственным, кто делал это в пижаме под дождевым плащом.

- Как она? - обратилась к нему Мосли.

- Кто это «она»? - спросил отец.

Доктор поднял руку в знак молчания:
- Ээээ… вылезла через окно…я отвлекся-то всего лишь на минуту.… Но попытка кражи и нанесение телесных повреждений, - прибавил он, кивнув на меня.

- О, не смешите меня, - мой отец саркастично ухмыльнулся. - Судьям достаточно бросить взгляд на Джонни, что бы высмеять нас за это…

- Что же касается того, кто она, Эрик, - тут мистер Ди потряс головой, - это дочка Кэмпбеллов, нашего местного учителя…



Часть IV

Март 1970,
где-то после полуночи


“Боюсь, Сэм будет в бешенстве. Он терпеть не может, когда она выходит на самостоятельную охоту и начинает действовать, не посоветовавшись с ним”.

Я еле втиснула свой низкий «фалькон», купленный пару лет назад, после “последнего” переезда, в пространство между двумя серебристыми елями. Слегка прикрутила магнитолу с Синатрой. Заглушила мотор. Не очень удобная позиция для маневрирования, но вполне хороша для слежки в бинокль. Уж кто-кто, а я не собиралась оставлять свою девочку без присмотра на первой ее охоте. И пусть мой муж бормочит себе под нос все, что захочет!

Прошло почти два часа, когда, наконец, моя Мэри и старый Кэмпбелл показались на пороге. Чмокнув старик в щеку, дочь, перепрыгивая через три ступеньки, сбежала с крыльца и растворилась в темноте. А свекор, старый лис, с прытью молодого наметил поместить свое дряхлое тело в машину, что бы, словно демонический рыцарь, следовать за единственной внучкой (вероятно, возомнил себе престарелым Дартом Вэйдером!), как заметил мое укрытие. Усмехнувшись, приветливо кивнул головой.

Черт, черт, черт… Идиотка, дура, кретинка, как только я могла дать согласие на ее охоту?! Попасться… по-глупому… да и еще на месте преступления. Бедная девочка.…Как можно работать в таких условиях? Слякоть, дождь. Тут бы поскользнулся и сам Шерлок Холмс.
А мальчик-то хорош. Слишком хороший, для такого простачка…



Март 1970,
тот же день,
где-то на рассвете


- Папа, ну не смотри ты на меня так. Со мной все в порядке!

- Плохо выглядишь. Что с твоим коленом?

Я посмотрела вниз и впервые заметила, что ноги моей девочки были в ссадинах и кровоточили, так же как и руки. В кожу впились кое-где мелки крошки щебня.

Стряхивая их, она постаралась не морщиться от боли.

- Что произошло, Мэри? Только постарайся не подслащивать пилюлю.

Стараясь не вдаваться в подробности, дочь коротко изложила события сегодняшней ночи.

Сэм был в бешенстве:
- И какие результаты?! Никаких, кроме уголовного дела!

Дочь угрюмо насупилась.

- Мне стоило остановить тебя. Наверное, надеялся, что у тебя шарики заработают в конце-то концов, до тех пор пока тебя не застукают.

А я молчала, и с удивлением вглядывалась в ее лицо, - то, о чем я молилась, сбылось...


Апрель 1970

А потом… потом были встречи и расставания…
Как-то мы проговорили с ней всю ночь напролет - годы мгновенно слетели с нее как шелуха.

Сначала, конечно, ей будет с ним трудно.
Но, Джон способен дать ей очень много, ведь их взгляды сходятся, хоть они и много спорят по пустякам.
И моя дочь права:
“Лишь узнав его поближе, понимаешь, как он нежен и мил”.

Бедный мальчик. У него нет ни единого шанса. Она в два счета «заставит его снять штаны».


Май 1970

Дерьмовый охотник!

Жалкий трус!

Заячья душонка!

Как он посмел, спустить этого мальчика с крыльца! Он, видите ли, не готов что бы его единственная крошка встречалась с цивильным!

Вспоминая длинную цепочку нелестных эпитетов, которые я наговорила ему в запале, я все еще кипела от злости! Горькую истину, что наша девочка не такая как все, и что ей трудно найти любовь, мой Сэм никогда не сможет понять.

Ну, что ж… Посмотрим… Видит Бог, я люблю своего мужа больше всех на свете, но я не позволю ему диктовать нашей дочери.

- Что ты сделала? – Сэмюель Кэмпбелл вытаращил глаза.
- Пригласила мистера Винчестера и его сыновей пообедать с нами в воскресенье после церкви. – Я повторила это четко и по-слогам.
Сэму пришлось откашляться, словно в горле у него встал ком. А я только победно улыбнулась…


Август 1970


Глупый мальчик. Он думает, что едет воевать с чудовищами.… Как глубоко он ошибается…. Я верю - она не захочет его пристрелить…

Если я и научила чему-то свою дочь, так это быть сильной. Отчаяние последних дней, наконец-то сменилось решимостью - моя девочка снова дома. А Джонни… Джонни вернется живой, уж об этом я позабочусь.


Постскриптум…

Весна 1973,
4 часа пополудни


- Это не Ваше?

В ее ладонь лег серебряный браслет с магическими талисманами на цепочках.

Браслет «Декарабиа» - изящная серебряная вещица, приносящая удачу чистым сердцам и наказывающая нечестивых.

Мэри повернулась в кресле, оторвавшись от панорамы за окном, которую созерцала, не видя, в сущности, ничего, в течение последних полутора часов.

Бросив дорожную сумку на пол аэропорта, Джон подхватил ее и закружил по холлу. Его губы прикоснулись к ее губам, а крепкие объятия, хоть и лишили ее легкие воздуха, но зато наполнили ее душу жизнью. Это продолжалось несколько мгновений, прекрасных, сладких мгновений, а когда он отпустил ее губы, дыхание его было таким же взволнованным, как и ее собственное.

- Я хочу… но просто не знаю, с чего начать. Джон, не говори ничего, пока не выслушаешь все, что я тебе скажу. Хорошо? – Она убрала темные волосы с его лба.

Он молча, хотя и настороженно, кивнул.

- Прежде всего... я люблю тебя. Я... - Она осеклась, Джон сжал ее в объятиях так, что у нее пресеклось дыхание. Дотронулся губами до ее переносицы, до бровей, до хрупких изгибов век.

- Но ты ведь обещал подождать, пока не выслушаешь всё, - сказала она с легким укором.

- Я услышал всё в этих трех словах. Ты не могла бы выразиться более ясно и кратко. Ты перестала писать, и я боялся, …что ты оставила меня… - Он коснулся лбом ее лба и заглянул своими зеленовато-карими глазами в глубину ее глаз. Она была для него самой большой ценностью во Вселенной. И он знал уже, что она будет владеть его душой и телом до могилы.

- Я не настолько сильная, - пробормотала она.

Он покачал головой.

- Ты самая сильная и самая храбрая девушка из всех, что я знаю, Мэри Кэмпбелл! И я люблю тебя даже больше, чем до этой минуты представлял. Я позабочусь о тебе! Клянусь!

Мэри отстранилась и взглянула на него.

- Любишь? Что бы я не сделала? Даже если я совершу убийство?

Джон остолбенел. Задыхаясь от волнения, искреннее сказал:
- Даже если так. Я буду тебя отстаивать. Только мне трудно представить, что бы у тебя на кого-то поднялась рука.

Она вздохнула и прильнула к его груди. Вот где была сила! Какими мощными и надежными казались ей удары его сердца, какими верными руки, обнимавшие ее! Сжав его шею руками, она закрыла глаза и постаралась вобрать в себя силу и уверенность, которая струилась по его жилам, и сразу ей сделалось как будто бы легче. Если бы он только знал - кто она…

- Я не такая сильная, как ты думаешь, - произнесла она, наконец. - И не такая храбрая. Я писала тебе, что не хочу того, чего на самом деле хотела, ведь я не верила, что это может быть у меня. Я отказалась от цели, боясь неудачи. Я заранее считала себя неудачницей.

Она остановилась и перевела дух.

- А хуже всего то, что я позволила тому плохому, что было в моем прошлом, отравить то хорошее, что могло прийти в будущем, - слезы полились у нее ручьем и они жгли его кожу сквозь ткань униформы.

Прежде чем обрести его, она прошла через настоящий ад, и нисколько не сожалела об этом...

================================================================

… Белого Кролика*… - персонаж из сказки «Алиса в стране чудес» Л. Кэрролла.

…по совету мудрого доктора Спока**…- популярный в 70-80 годах ведущий, писатель и так далее. Его рассказы и труды насыщенны правилами, советами и уроками по воспитанию подростков.

… haut monde***… - франц. «Высший свет».

…Дрянная птичка**** - амер. слэнг домохозяек 60-70 годов.
_________________

@темы: Дин Винчестер, ангст, Сэм Винчестер, демон, Dean Winchester, Sam Winchester, Джон Винчестер, John Winchester, Мои произведения., Сэмюель Кэмпбелл, Джеймс Кэмпбелл, Джейсон Винчестер, Диана Кэмпбелл, Миссури Мосли, мистер Ди, Мэри Кэмпбелл, Эрик Винчестер

---

Название: Как и весь остальной мир.
Автор: angel_L
Написано: 8.03.2010
Жанр: ангст/слэш/Slash
Персонажи: Дин /Кэсси; (Дин/Сэм; Дин/Джон, Дин/Мэг и так далее…)
Рейтинг: М
Предупреждение: секс, ненормативная лексика.
Дисклеймер: текст принадлежит автору.
Статус: закончен.
От автора. Есть такое состояние души, как ностальгия или, возможно(?), бессонница под шум дождя…Небольшие рассказы.

РУССКАЯ ВЕРСИЯ

Год первый.

Никто не знает, что ждет впереди. Этим и прекрасна жизнь. (с)



Дин/Кэсси

Огонек свечи загадочно мигает в подсвечнике красного стекла, установленном в центре маленького столика.

Его глаза совсем потеряли голубой оттенок и теперь кажутся зелеными, а губы приобрели ясно выраженный чувственный изгиб. Она не может оторвать взгляда от его лица – не дают покоя воспоминания о прошлой ночи, жар которого все еще ощущает ее тело.

– Уже поздно, – мягко говорит он, констатируя факт.

Последний поцелуй, уговаривает она себя, лишь пробное соприкосновение губ. Кому это повредит? Даже наоборот, поцелуй послужит благой цели: докажет, что она не имеет ничего общего с ним, с мужчиной из ее прошлого, который сделал ее такой недоверчивой.

- Все изменилось, - хрипло шепчет она. Вероятно, она давно миновала тот рубеж, за которым все кажется нипочем. Да, он пользуется ее слабостью и, по правде говоря, нужно бы остановиться. Правило номер один: не стоит связывать себя с мужчиной, который не пробудет достаточно долго, чтобы между ними успела возникнуть глубокая привязанность. Правило номер два: несмотря на прошлое, их с Дином отношения остаются чисто деловыми - не иначе. Зная образ жизни Винчестера, нетрудно предположить, что он предпочитает действовать по принципу: люби и бросай. Если он и испытывает к ней какое-то чувство, то это чувство - обыкновенная мужская похоть. Еще тогда, в далеком 2004-м, при первом прикосновении их губ она поняла, что они играют в разных лигах. Ей вообще доводилось иметь дело только с мальчишками, а Дин Винчестер - никак не мальчишка, он – мужчина, до мозга костей. Он наверняка почувствовал, насколько его ученица неопытна и застенчива. Это он заставил ее впервые в жизни пережить удивительные ощущения: растопил чувства, годами дремавшие в замороженном состоянии. Ей хотелось вновь ему доверять, но было ужасно трудно избавиться от настороженности, которая превратилась в рефлекс, продиктованный инстинктом самосохранения. Как бы там не было, через несколько дней Дин Винчестер вновь вернется к своему основному занятию, а ей предстоит жить как раньше. Надо быть реалисткой - он просто сядет за руль, и уедет, не оглядываясь. Ему ничего не стоило разбить ей сердце… вновь…

- Кэсси? – В его устах ее имя звучит настороженным вопросом - Ничего не изменилось, - тихо возражает он со своим всегдашним упрямством.

Это особая, загадочно-многозначительная и понимающая улыбка, которая ему так хорошо удавалось, всегда безумно ее раздражала.

- Я очень благодарна вам за помощь, но…

Винчестер вскидывает руку, не давая ей договорить:

- Скоро приедет мой брат.

Она мысленно встряхивается. Взмахнув длинными ресницами, вновь встречается с ним взглядом.

- Неужели ты не понимаешь, что чем дольше ты остаешься, тем тяжелее мне будет, когда ты уедешь? Я и так люблю тебя…

И поспешно закрывает рот. Если бы могла – взяла свои последние слова обратно, но, к сожалению, это невозможно. Она запоздало сообразила, что сказала то, что совсем не собиралась говорить. Что ж, ее встреча с прошлым имела, по крайней мере, одно полезное следствие: вчера ночью она преодолела труднейший рубеж в своей жизни, воспоминания о котором мучили ее несколько лет. Более того, она снова позволила мужчине прикоснуться к себе, даже сама попросила об этом…

Его голова медленно-медленно склоняется к ее лицу. Он бережно берет ее за подбородок и приподнимает лицо навстречу своему.

- Мы не в сказке малыш, ты не Золушка, а я не Прекрасный принц. Но все возможно, - бормочет он.

Он был у нее первым. Эта мысль разъедает изнутри. Когда и каким образом она ухитрилась так увязнуть? Картина вчерашней ночи была слишком реальной, слишком отчетливой. Проклятие, как же трудно держаться непринужденно, когда ее тело так остро реагирует на малейшее его прикосновение. Солоноватый запах его кожи, действует как сильнейший возбудитель. А шторм, бушующий внутри, по силе мог сравниться лишь с ливнем за окном.

- Дин.

- Да?

- Обними меня.

На несколько мгновений он застывает, глядя на почти неразличимую в темноте женскую фигурку.

- Только не сжимай меня слишком сильно и слишком долго, ладно?

Дин тихонько смеется:

- Ну, конечно, Кэсси. Скажешь тоже.

- Я не шучу. – Огромные фиалковые глаза серьезно смотрят на него.

Благотворительные объятия, говорите? Ничего подобного. Руки Дина обхватывают ее бедра, скользят вверх и проникают под расстегнутую рубашку. А губы, оторвавшись от ее рта, прокладывают дорожку по ее шее. Он слегка тянет за край трикотажного топика, что бы выпустить на волю груди. Склонив голову, облизывает языком сосок, и девушка стонет от удовольствия. Не задумываясь о том, что делает, захватывает губами плотный комочек, мягко втягивая его в рот, пальцами в этот момент осторожно массируя нежную плоть, заполнившую его ладони. Не встретив сопротивления, его руки скользят по животу к поясу ее джинсов. Протискиваются за пояс, и дальше вниз, по резинке трусиков, опускаясь ниже и отыскивая влажную горячую плоть.

Она стискивает зубы и зажмуривается. Чисто деловые отношения? Сама нарушила все пункты своего соглашения. Эта внутренняя борьба окрашивала в мрачные цвета каждую мысль. Она не спрашивает где, и когда приедет Сэм.

А он… Он утыкается подбородком в ее макушку. Да, он пользуется ее слабостью, и по-правде говоря, надо бы остановится, но по спине бегут огненные мурашки и все тело напрягается от ожидания. Вышедшее из повиновения желание идет на два шага впереди разума. Она знает, что он получил бы огромное удовольствие, если бы разделил с ней то, что она готова ему отдать. Никаких обещаний, никаких обязательств, только наслаждение, доступное здесь и сейчас.

Палец Дина находит чувствительную точку, касается ее; а губы впиваются в ее губы жадным голодным поцелуем. Язык его яростно врывается в ее рот, в тот же самый миг, когда палец скользит в горячую влажную расщелину между бедер, и она не может больше сдерживать стон, утонувший в очередном раскате грома и шуме дождя.…Он подхватывает ее прежде, чем она тихо оседает на пол. Несмотря на возбуждение и собственную неудовлетворенность, смеется, и, морщась от боли в незаживших ребрах, несет ее к кровати… Несколько минут, а может быть, несколько столетий весь мир кружится вокруг них…

**********************


Свет фар и шум мотора за окном подсказывает обоим, что Сэм вернулся…

Тяжело дыша, Дин приподнимается на локтях, боясь раздавить Кэсси своим весом. Проклятие, он снова сделал это! Отлично, с оттенком самоиронии думает Винчестер, самое подходящее время для того что бы проснулась совесть и снова начала его терзать. Где был этот чертов голос совести, когда он в нем нуждался. Он легонько целует девушку в губы.

- Эй, соня, ты еще со мной? - Проводит пальцем, очерчивая скулу девичьего лица, - я бы сделал все это снова, но только с тобой.

Кто мог бы подумать, что из них двоих именно он будет относиться к этому слишком серьезно!

- Получилось не совсем так, как ты ожидал? – Натянуто спрашивает она.

- Даже лучше, чем я представлял. – Возможно, она с самого начала была права по всем пунктам. Возможно, есть правила. Дин ловит себя на мысли что обдумывает собственные перспективы. Проклятие, ну почему она не может быть такой же, как его обычные женщины? Насколько было бы все проще! Она не просит от него многого и не рассчитывает на много, ему следовало бы этому только радоваться. Так почему же, ради всего святого, он не рад?

- Дин?

Он останавливается на пороге ванной, еще не успев войти внутрь.

- Что?

- Позволь вернуть тебе совет, что ты сам дал мне несколько дней назад.

Он чувствует стеснение в груди, у него начинают потеть ладони.

- Что же это за совет?

- Расслабься, Дин. Когда придет пора уезжать, я не буду умолять тебя остаться. У тебя нет причин чувствовать себя виноватым. Никаких обязательств, никаких обещаний…

Он не оглядывается, когда скрипит кровать, понимая, что Кэсси встала.

Зачем оглядываться? …


Дин/Сэм …

@темы: слэш, Дин Винчестер, ангст, Slash, Сэм Винчестер, Мои произведения., Кээси

---

Название: Кольт

Автор: angel L
Написано: 25.09.07
Фандом: Supernatural.
Рейтинг: PG-13.
Пайринг: Самюэль Кольт, Джон Пирсон, Оливер Фишер Винчестер, демон, Дин, Сэм и Джон Винчестеры, Даниэль Элкинз и другие.
Спойлеры: отсутствуют.
Дисклеймер: права на мальчиков у Крипке, права на текст у меня.


Аннотация: «Джон: Это всего лишь история…»



Баннер сделан Aliura.

РУССКАЯ ВЕРСИЯ

1835 год

“А погода стояла превосходная...”

Сильные гибкие пальцы Сэмюеля с невероятной нежностью порхали над моей стальной поверхностью. Я приятно холодил ему ладонь. Такие пальцы могли бы оказать честь пианисту или художнику, а оказали — юному изобретателю. Ведь только через сорок пять дней ему исполнится двадцать один год...


Оружейный мастер из Балтимора Джон Пирсон с уважением посмотрел на молодого хозяина, взял в руки тончайшей работы рукоять и бережно ее погладил. Он уже знал, с каким трепетом и почтением Сэмюель относится к своему творению. Изогнутая рукоять, синеватая вороненая сталь, совершенная холодная красота. Ничего особенного, если бы не эта странная надпись, выгравированная на рукоятке: Non timebo mala («Не убоюсь зла».)....


Честного, бескомпромиссного Пирсона, сильно настораживали секреты хозяина. Приятно работать с таким одаренным молодым человеком, но... безопаснее все-таки не совать нос в его тайны. Сэмюель Кольт платит щедро, грех жаловаться, но ведь деньги - отнюдь не самое главное... Этот парень не просто чертовски талантлив, он еще дьявольски умен — он нашел превосходную формулу успеха. Но слишком часто во взгляде этого мальчишки мастер ловил нечто такое, от чего у него испуганно замирало сердце. Что это было? Прожив достаточно долгую жизнь на этой грешной земле, Джон знал, что к обычному юношескому энтузиазму, везде и всегда быть первым, это не имело никакого отношения. Его глаза... Они были странными и холодными. И лишь иногда, как сейчас, серебристый свет этих очей вдруг зажигался дикой, нечеловеческой страстью...


Тринадцать пуль. Всего тринадцать... Как он и обещал... Кольт высыпал их на стол. Только сейчас мой мальчик понял, что произошло. Выполнив договор, он вступил на путь, с которого не возможно сойти никогда и никуда. Он взял одну из моих серебряных пуль и... отложил ее в сторону.


Если бы Пирсона попросили выразить словами то, что он смутно видел в натуре своего молодого босса, он, наверное, назвал бы это темной стороной. Поговаривали, что босс продал душу, но Джон предпочитал не вдаваться в подробности. В Нью-Джерси немало приличных работодателей, и Пирсон уже начал наводить справки — тайно, разумеется...


Сэмюель вышел на улицу и поднял к ночному небу свое лицо — точеные черты аристократа, возникшие, словно из-под резца скульптора эпохи Возрождения...
А на темном небе, готовом разразиться дождем, клубились черные облака. За синей аквамариновой мглой скрывалась невиданная доселе мощь. И только яркая золотая игла, появившаяся на небосводе еще вчера, освещала эту смертельную тьму. В ее хвосте искрилась масса раскаленных роз. Это было феерическое зрелище — россыпь из серебра, алмазов, рубинов и карбункулов, длинным шлейфом растянувшаяся по величественному небосводу.


— Что это? — у Пирсона перехватило дыхание.
Сэм вздрогнул:
— Комета!
Она появилась тогда, когда и этот человек, назвавшийся охотником. Он не запомнил фамилию. Он помнил только имя — «Дикси», Дин, и горящие, зеленым огнем, глаза...
А, следом, пришли другие, пропитанные кровью, злобой и ненавистью...
О, да! Он выторговал себе и своему старшему брату немного времени*. Но это была пиррова победа.
Только сейчас, закончив работу, Сэм понял, что если даже он выстоит, то плата, окажется, нечеловечески высока. И эта борьба будет стоить если не жизни**, то рассудка уж точно, либо ему... либо его брату...
— Расскажи... — тихо попросил Джон.
Кольт тяжело вздохнул.


Пирсон помолчал. Он не был законченным идиотом, когда согласился помогать парнишке. И сразу догадался, насколько могущественные силы затеяли игру. Он знал, что рано или поздно зыбкое равновесие, удерживающее мир, неминуемо взорвется. Джон попытался разогнуть онемевшие пальцы, державшие кольт. И холодно подумал, доживет ли до своего не столь уж далекого пятидесятилетия?
Оружейный мастер подошел к юноше и положил руку ему на плечо.
— Так чего же ты ждешь, Сэмюель? Пойдем. У нас впереди много работы....


А, Сэмюель, все смотрел на меня, и улыбался каким-то своим мыслям. Я понимал, что мне только предстоит сделать что-то очень важное. И, тем не менее, как приятно сознавать, что ты только что подарил радость своему создателю, и теперь все будет прекрасно, а как же иначе? Ведь я настолько же непорочен и чист, как и его душа...


1910 год

“Наверное, виноват нескончаемый дождь, из-за него он беспокойно мечется, как грешник в аду...”


Охота, была почти, завершена! Два месяца он выслеживал свою добычу и две тысячи миль проскакал по ее следу, но сегодня (он готов был снова и снова вознести за это молитву Господу Богу) все закончится. В первый раз с тех пор, как заварилась вся эта каша, он, Винчестер Оливер Фишер-младший, позволил испытать себе легкое торжество вкупе с нетерпеливым предвкушением благополучного завершения схватки.


Его светлые с проседью волосы были подстрижены и уложены в стильную офицерскую прическу. Серебристо-серый пиджак и сшитые на заказ туфли с кроваво-красной монограммой дополняли облик блестящего американского бизнесмена нового поколения.
— Вы оказали мне неоценимую услугу, мистер Винчестер, явившись без промедления. — Полковник внезапно ощутил себя старше своих тридцати восьми лет.— Оригинал. Ориентировочно 1835 год, может быть, плюс-минус пара лет. Да что тут говорить, сами все поймете!
Он многозначительно помолчал, потом поднял глаза на охотника и добавил:
— Если, естественно, знаете толк в оружии.
Возясь с застежками старинного чемоданчика, он не смог увидеть, как в зеленых глазах вспыхнул и так же быстро погас огонек, с трудом сдерживаемого, нетерпения. Цепкий взгляд снова метнулся на полковника:
— Он?!
— Он самый!
— Вы, уверены, в его подлинности?
— Абсолютно. В те времена варили особую сталь. Поистине легендарную!
— Какие будут доказательства?
— Я не уполномочен называть имени последнего владельца, зато могу сообщить Вам, что прежде чем попасть к нему, револьвер хранился в одной очень влиятельной Нью-йоркской семье. Его берегли как память о дуэли, состоявшейся в 1836 году между одним из представителей фамилии и другим... — мой хозяин замялся, его глаза хищно блеснули, — надеюсь, Вы, понимаете, о чем я. Мой клиент хочет избавиться от этой вещи, а Ваш поверенный в делах дал мне понять, что Вы заинтересованы в этой сделке.
— Нет проблем, — холодно подтвердил охотник. — Деньги значения не имеют. Меня интересует только подлинность и состояние оружия.
«У него призраки в глазах, — вдруг потрясенно подумал полковник. — Этот мальчик знает, что такое жизнь, полная необъяснимых теней и видений!»


Мой хозяин осторожно вытащил меня на свет. Никакой резьбы или инкрустации. Холодная и совершенная сталь. И вечная надпись, мое проклятие...


— Настоящая дуэль, вы сказали? И чем же она закончилась? — этот охотник, совсем еще юноша, с таким благоговением смотрел на ствол пистолета, как будто я был сделан из настоящего цельного куска бриллианта. Прищурившись, он скользнул взглядом по надписи на моей рукояти и шагнул к окну, чтобы посмотреть барабан на свету.
Мой хозяин сдвинул брови в ровную линию, он медлил. Казалось, он осторожно обдумывает ответ.
— В тот день, до стрельбы дело не дошло. Поединок был прекращен неожиданным появлением на поле его основного виновника. Была заключена сделка.
Кровь отхлынула от молодого безусого лица:
— Какая еще сделка? — прошептал он.
Продавец помолчал.
— Боюсь, Вы слишком многого от меня просите, мистер Винчестер. К сожалению, я не могу ответить на Ваш вопрос.


Небо на горизонте становилось все темнее, воздух — холоднее.


— Мне нужна пуля, только одна пуля! — повернув голову, молодой охотник, совершенно случайно, поймал странное выражение, промелькнувшее в неподвижных бесцветных глазах моего хозяина. Уверен, он готов был поклясться, что видел, как демоны преисподней воззвали к нему...
— Я дам Вам семь... — мой хозяин понизил голос, словно сама ночь могла их подслушать. — Семь пуль отлитых из серебра мистером Сэмюелем Кольтом.
Он посмотрел в глаза Винчестеру Оливеру Фишеру-младшему:
— Постарайтесь остаться в живых...


Что было потом? Свет уличных фонарей затмевает еле видимые сквозь кроны деревьев обнаженные звезды, а, над ними, полыхающий ярко-желтый огонь. Это она! Комета Галлея! Странное завихрение — рождающее миражи и разноцветные зори, ослепляющее своим жемчужным хвостом.
Кровь яркой алой полосой растекалась по светлой материи твоей шелковой рубахи. Ты попытался ему что-то сказать, но из горла вырвался нечленораздельный звук.
Я так и знал! Мой мальчик... ты отшатнулся по инерции, а твои широко раскрытые глаза потемнели от боли. Мой прошлый хозяин забыл тебя предупредить, что я не только убиваю зло, я также безжалостно убиваю добро — моя душа уже не так светла и чиста, как была когда-то...
Но, я, не хотел... тебя убивать..., но знал, что убью, как только ты взял меня в руки. Тетя Сара***... она всегда тебе говорила, что зло коварно и безжалостно и похоже на ящик Пандоры, подаренный к Рождеству. Красивая коробка, завернутая в блестящую оберточную бумагу. Коробка, не имеющая дна...
А этот, страшный человек, с желтыми зрачками, насмешливо улыбнулся, глядя в твои тускнеющие глаза:
— Да... Только легендарный “Дикси” мог удержать его в руках... Только он... Ты, Оливер, не тот, кто мне нужен... Рад, что я не ошибся...


1986 год

“Только дома небо бывает таким синим...”


Я слышу, как ты идешь...
Я так долго ждал тебя...


Дэниел Элкинс проснулся от слабого звяканье железа. Он моментально замер, прислушиваясь к странному звуку. Ему уже доводилось слышать нечто похожее. Пятнадцать лет, проведенные на охоте, в грязных лачугах и дешевых, явно не относящихся к хилтоновской сети мотельных номерах, научили Дэниела безошибочно распознавать это тихое царапанье. Кто-то пытался открыть замок его коттеджа снаружи.


Элкинс бесшумно выбрался из-под старенького пледа и едва не поскользнулся, коснувшись ногами заледеневшего деревянного пола — камин давно потух. “Черт, нужно будет что-то придумать с этим дурацким отоплением! Мастер на все руки называется!”
Звук повторился снова, а крыльцо жалобно заскрипело под чьей-то тяжелой ногой. “Значит, они оставили свои попытки пробраться в дом через парадный вход и пошли искать открытое окно”. Он усмехнулся; неизвестный или неизвестные, вероятно, были слишком уверены в себе, так как вовсе не пытались действовать бесшумно: «Наверное, считают дом пустующим или просто идиоты».
Дэниел протянул руку к прикроватной тумбочке и достал хромированную «Beretta 98», заряженную серебряными пулями. Элкинс нащупал рукоятку револьвера как раз в тот момент, когда оконная деревянная рама слабо скрипнула и начала подниматься. Охотник тут же дал себе зарок — починить сломанный запор на окне.
В оконном проеме показалась мужская фигура...
Неизвестный, сопя, закинул ногу на подоконник и в этой неловкой позе застыл при виде Элкинса.
— В следующий раз, рекомендую стучаться, — пробурчал Элкинс, втаскивая непрошенного гостя за лацканы в комнату. «Здоровый черт», — заключил он по звуку, с которым тело шмякнулось на пол. Лица незнакомца в темноте было не рассмотреть.
— Ч-черт! Что за черт! — гость яростно и умело сопротивлялся, и хозяину пришлось приставить дуло к его виску. Жертва мгновенно притихла.
— Вот так, — одобрил Элкинс. — Не двигайся.
— Куда, интересно, я двинусь, — огрызнулся поверженный противник, — когда...
Он не сумел договорить, поскольку Дэниел снова прижал его к холодному полу и быстро обшарил в темноте. Достал из-за пояса «Smith & Wesson».
— Лежи смирно! — приказал Элкинс, вставая и поворачивая ручку выключателя.


Когда маленькая, уютная комнатка озарилась резким светом лампочки, болтавшейся под потолком, Дэниел смог, наконец, посмотреть на своего ночного визитера. Широкоплечий и хорошо сбитый мужчина был одет в кожаную куртку, рубашку и джинсы. Короткие взъерошенные волосы, трехдневная щетина. Из-под густых бровей на Элкинса насмешливо смотрели яркие ореховые глаза.
Улыбаясь, Дэниел протянул ему руку:
— Прошу прощения за...
— Да брось ты, — в глазах ночного гостя плясали чертики, — я сам напросился. Был уверен, что тебя здесь нет. Час поздний, а нам, надо сделать привал!
— Нам? — брови Дэниела удивленно полезли вверх, — не хочешь ли ты сказать...
Но, ночной посетитель уже его не слышал. Он прошел к входной двери, открыл замок, повернул дверную ручку и нырнул в темноту...


Менялись города и гостиницы, пляжные домики и парковые кемпинги, неизменным оставалось только одно: отцовская сила, в его неукротимой жажде жизни, и, мой маленький Сэмми...


— Пап, что это?
— Что сынок? — Джон взял на руки спящего трехлетнего малыша и проследил за взглядом старшего сына. Небесная мозаика была разорвана напополам миражом из розового турмалина. Все небесное пространство между Драконом и Плеядами залил хрустальный блеск. Слабое свечение безумных звезд в черной бездне придавало зловещее очарование это дикой ваканхалии силы и мощи.
— А, это! Комета. Комета Галлея. Чудо света!
— Комета Галлея! Комета Галлея! — семилетний мальчуган повторил это несколько раза, словно пробуя на вкус доселе неизвестное лакомство.
— Это плохо? Это зло?
Однажды Дин уже видел зло — на пустынной улице оно напало на отца. Вот тогда-то он и узнал, какого цвета бывает кровь на темном асфальте в лунном сиянии. Она — черная.
— Нет, малыш, — Джон ласково погладил сына по светлым волосам, — это Божье чудо света.


Охота отучила Дэниела Элкинса от всяких иллюзий. Если в течение столь длительного времени ему удавалось оставаться в живых, то только благодаря трезвому взгляду на вещи и полной свободе от ненужных фантазий.
Вот уже три года Дэниел был преданным другом Винчестеру — с тех самых пор, когда впервые познакомился с ним на аукционе, посвященном старинному искусству и оружию.
Он никогда не забудет, каким впервые увидел этого парня...


Хозяева аукциона постарались на славу...
В огромном помещении не было мебели. Стены украшали шпаги, стилеты и кинжалы — все подлинные, относящиеся к периоду с шестнадцатого по семнадцатый век. Никаких ковров или дорожек на гладком мраморном полу — ничто не должно смягчать холода и блеска старинного оружия. И только картины художников эпохи итальянского Ренессанса кричали со стен, нарушая это торжественное безобразие.
Дэниел уже битый час искал этот ритуальный кинжал... Он видел, как хозяин, расхваливая очередной лот перед гостями, воодушевленно вещал:
— Вы только представьте господа, шпагой делали выпад, кинжалом парировали удар. Этот клинок принадлежал самому Лоренцо Борджиа...
Дэниел поморщился: ему порядком надоели неумеренные восторги кровавым прошлым вещей. Он уже собирался уходить, когда неожиданно услышал:
— Скажите мне, это рай?! — молодой мужчина стоял у гравюры Альбрехта Дюрера****.
— Есть и другое объяснение, — Дэниел подошел поближе.
— Какое же? — человек развернулся к нему, и Дэниел поймал в его глазах выражение мучительной тревоги, граничащей с отчаянием. Через секунду, лицо незнакомца, снова приняло непроницаемое выражение. Но этой секунды хватило, чтобы под маской гордости и пренебрежения к окружающим Элкинс сумел разглядеть одинокую, изломанную, страстную душу, живущую лишь болью.
Дэниел Элкинс протянул руку незнакомцу:
— У него (*художника*) съехала крыша!
Незнакомец задорно улыбнулся в ответ, немножко помедлил, и подал свою.
Их судьбы переплелись...
И вот он снова стоял на пороге его дома, крепко держа на одной руке спящего малыша, а в другой сжимая детскую ручонку сонно зевающего, путавшегося в собственных шагах семилетнего мальчугана...


Джон молча уставился на длинноствольный пистолет. Изогнутая, с надписью рукоять, строгая и зловеще чистая по форме и рисунку. Само отсутствие украшений лишь подчеркивает ту страшную цель, для которой я предназначен.
Дэниел бросил гордый взгляд на свою добычу:
— Давным-давно я оказал услугу одному человеку. Несколько недель назад я навестил его. Он подарил мне кольт, сказав, что это решит все наши проблемы.
— Прости за бестактность, — Джон протянул руку и погладил меня, — это оружие стоит кучу денег, и вряд ли в мире найдется человек, который так просто расстанется с целым состоянием. Скажи честно, револьвер краденый?
— Не сходи с ума! — Дэниел фыркнул. — Сколько раз тебе повторять — мой приятель отдал мне его охотно и добровольно. Д-о-б-р-о-в-о-л-ь-н-о. Ты помнишь Франческо?
— Франческо?! Но, откуда, он у него?
— Вот здесь и собака зарыта! Я понятия не имею, откуда у Франческо этот антиквариат. Он много лет держал его у себя. Хотя... с его-то грязным прошлым... А спрашивать в лоб, было как-то не по-джентльменски... Не пялься на меня! Я не девочка, чтобы ты мог смутить меня своим взглядом! Да, обычно такие экспонаты продаются только с аукциона, но ты же знаешь, у меня нет столько денег... Если, даже, револьвер краденый, то этот прискорбный факт свершился еще при царе Горохе. И…еще одно... — Дэниел высыпал на стол шесть серебряных пуль, — он рассказал мне одну историю...


— Все это может быть лишь плодом его неуемной фантазии! — чашка с кофе задрожала в руках Винчестера и громко звякнула о блюдце. Джон так долго вынашивал этот план, что легко мог принять желаемое за действительное.
Дэниел Элкинс помолчал:
— А, я, нисколько не сомневаюсь! Самое сложное найти способ это проверить...
“Вернее, — подумал Джон, — найти достойного противника, на котором это можно проверить!”
— Я сам сделаю это!
— Нет! — в голосе Элкинса послышался звон металла. Дэниел задумчиво провел пальцем по стволу:
— Мне нечего терять, Джонни. И меня это не пугает...
— Вечно ты все драматизируешь! Какое это имеет значение!? Для меня важно только одно — отправить в ад...
— Страшно! — Элкинс холодно посмотрел на Винчестера. — Хочешь услышать правду?! Все эти годы, а, зная тебя, я уверен, что и последующие, ты живешь только местью! Но, когда ты совершишь свою вендетту, что останется?! Что смогут вспомнить твои сыновья?! Грязные обшарпанные номера?! Да и жив ли, ты останешься?! Это страшно, что ты готов пожертвовать собой сейчас, когда кроме тебя у них никого нет! — он окинул парня странным оценивающим взглядом, под которым молодой охотник ощутил себя крайне неуютно.
— С каких это пор, ты, стал экспертом человеческих душ?!
— Не лукавь, сам с собой, Джонни! — усмехнулся Элкинс, — и определись, наконец, что для тебя важнее — месть или твои сыновья!
Ответить на его реплику Джон не успел: скрипнула дверь комнаты напротив, и на пороге появился Дин. Мальчик был в пижамной курточке и полинявших, от многочисленных стирок, бледно-голубого цвета штанишках. Рисунок на груди, изображавший двух зайчиков, настолько выцвел, а штанишки были так коротки, что Джону вдруг стало горько и стыдно за то, что он так плохо одевает своих детей.
Шлепая босыми пятками по холодному деревянному полу, ребенок пересек комнату, подошел вплотную к мужчинам, провел пальчиком по стволу револьвера.


Чем ближе ты подходил ко мне, тем сильнее я чувствовал твое влияние. Я так давно жду тебя... мой мальчик... Мой “Дикси”... Ты не посмел дотронуться до меня и лишь робко коснулся края моего металлического дула. Ярость. Ненависть. Страх. Вихрь страшных убийств пронесся в моей старой испепеленной душе, а колесо судьбы вновь завертелось. Волна эмоций, родившихся сто пятьдесят лет назад, захлестнула и увлекла меня за тобой. И я понял, что ты обречен...


— Я слышал злой голос, — сказал мальчик.
— Все в порядке, сынок, — Джон подхватил сына на руки. — Это был мистер Элкинс. Мы тут с ним разговаривали.
Дин взглянул на Дэниела, и губы мальчика упрямо сжались.
— Он слишком громко говорит и будит Сэмми.
— Пойдем-ка спать, — сказал Джон, поспешно разворачиваясь с сыном к двери и пряча улыбку от ошарашенного Элкинса. Дин, не протестуя, позволил себя унести, но когда отец открыл пошире дверь, чтобы они могли пройти, произнес слово, которое, как от души надеялся Джон, Дэниел не расслышал:
— Придурок.


Пять минут спустя, уложив сына и вернувшись в комнату, Джон наткнулся на смеющиеся глаза друга:
— Чудо-ребенок!
— Да уж... Ты уже допил бутылку коньяка, что я подарил тебе на Рождество?
— Не до конца, — улыбнулся Дэниел.
— Слава тебе, Господи! Не возражаешь?
— Бутылка-то твоя, — с напускной грустью пожал плечами Элкинс.
— Ладно, плесну и тебе...
— Спасибо, — язвительно ответил Дэниел. — Поговорим о том, кто спит сегодня на полу...


Через год Джон Винчестер получил письмо без обратного адреса. В нем находилась вырезанная из «Нью-Йорк Пост» статья: «Нью-йоркский вампир или убийство с кислотной ванной» и написанная от руки записка, состоящая всего из одного предложения: “Оружие в отличном состоянии”....


2006 год

“Мы спустились в ад, а теперь возвращались из него...”


Все осталось по-старому. Городишко ни на йоту не изменился. Ветер шелестел в кронах деревьев. Уютно светились окошки маленьких домиков. И только еще на одного друга стало меньше...

Вот прорычал и смолк мотор автомобиля моего сына...

И, прежде чем Дин успел открыть дверцу, я уже сидел на заднем сиденье «Импалы»...


Сэм воззрился на отца так, как будто у того вдруг выросло три головы:
— Погоди, так ты приехал сюда только ради этого парня, Элкинса? — От осознания этого факта хорошее настроение Сэма мгновенно улетучилось, — ты не можешь....
Рука брата стиснула его локоть, призывая к молчанию.
Джон улыбнулся младшему сыну без тени раскаяния, но с такой любовью... “Господи, отец! — сердце Дина сжалось, — он все такой же сильный и надежный, как всегда!”
Джон печально кивнул:
— Да. Он был… — на секунду старший Винчестер запнулся, — он был хорошим человеком. Он чертовски многому научил меня... Мы… потеряли друг друга из виду. Я не видел его многие годы. — Джон протянул руку к письму Элкинса, — я должен на это взглянуть.
Дин передал конверт отцу.
— Если ты это читаешь, я уже мертв! Сукин сын...
Дин видел, как тяжело вздымается грудь отца под курткой...
Но, как всегда, как все эти годы, он скрыл свое отчаяние от детей под маской грубоватой вежливости.
А ночь, снаружи, была все также темна...


Собиравшаяся весь вечер буря разразилась с неистовой, захлебывающейся силой. С такой же силой рвала и метала Кейт:
— Лутер, я сделала это ради тебя, за то, что он сделал с твоей семьей.
Дождь хлестал в выпуклые стекла амбра.
— Месть не стоит твоей смерти. — его спутники-вампиры в молчании стояли вокруг.
Кейт только беззаботно махнула рукой:
— Я подумала, тебе это может понравиться. Похоже, его сделали в те времена, когда ты родился. Элкинс умер, держа его в руках. Ему следовало лучше знать, как обращаться с револьвером.
Лутер прикоснулся ко мне.
— Я видел его раньше. Это не обычный револьвер.
Он держал меня в ладонях.
А я просто кричал о нашем общем прошлом. Вечно голодные и ненасытные в своей ненависти, очень скоро они придут за тобой. Я чувствовал, как кровь вскипела в твоих жилах, и как твой страх сменился холодным бешенством... Ты понял, что обречен... Завтра ночью прошлое поглотит тебя... Отчаянным усилием воли ты разжал пальцы и выронил меня на стол. Твоя Кейт покосилась в мою строну. А я... Я ждал его...


Наконец настало время убийств!
Сначала Лутер...
Джон нажал на курок плавно и мягко. На какую-то долю секунды он ощутил это гнетущее чувство — застарелой злобы и насилия, что я хранил, но панцирь из любви защитил его душу, и я замолкаю, покорно отдаваясь ему в руки.
Вспыхнула молния, беспощадный ослепительный голубоватый свет на мгновение залилвает тело вампира, и обе реальности — эта и серый бесконечный коридор той — сплетаются в бездне времени.
А потом, этот демон и ты... Тот, кого я так долго ждал.
Ты жмешь на курок рывком, и пуля вылетает гонимая смертельной яростью и страхом за брата. Не секунды не сомневаешься и чувствуешь невероятное возбуждение. Холодный пот не прошибает тебя, когда невиновный падает на асфальт с дыркой в своей голове. Так откуда тогда эта странная тоска? Это я, жадно обвиваю тебя, сжимая свои объятия все сильнее и сильнее.
А твой брат разочаровал меня. Слишком много тайн. Он стал их рабом. Как сильно он напоминает мне моего Сэмюеля...


Положение Дина стремительно ухудшается...
Обмен...
Ну, что ж, мне это знакомо. Слишком могущественны силы прошлого, таящиеся в моей холодной вороненой стали. Слишком опасны... Джон поступил правильно. А тварь, как и сто лет назад, опять протянула ко мне свою руку. И все эти крики, стоны, эти жуткие проклятия обреченных мной на вечную смерть соединились в одном необъятном рыдании, раздирая меня на куски.


— Это тебе. Отец просил передать.
Воцарилась гнетущая тишина. Сэм развернулся и вихрем вылетел из комнаты, еле сдерживая слезы.
Бобби разорвал пакет. Вырезки, нож, Библия, переложенная закладками, старый потрепанный бумажник с хранящимися внутри амулетами... Все не то... Он знал, что надо искать... В бумажнике на самом дне... Пальцы нащупали ее... Маленький серебряный цилиндрик ручной работы....


А события развиваются настолько стремительно, что, кажется, уже нельзя ничего изменить. Ужас тошнотой подкатывает к твоему горлу — дьявольский блеск его глаз не оставляет место сомнениям. Тебе понадобилась вся твоя отвага.
И, если бы не отец...
Отец...
Он всегда был рядом, когда тебе требовалось его помощь и поддержка.
Тень и мрак отступили.
Ты нажал на курок...


Да, жизнь и впрямь полна сюрпризов!
Но, они не знали того, что знаю я.
Остались еще две пули, еще две...
Так для кого они?!
Для кого?!

****************************************

* Сэмюель Кольт умер 14 января 1862 года, в возрасте 47 лет.

** Старший родной брат Сэмюеля, Джон Кольт был обвинен в страшном ритуальном убийстве, с расчленением тела, и приговорен к смертной казни через повешение в 1841 году. Приговор не был приведен в исполнение, так как заключенного нашли в камере с ножом, вонзенным в сердце (факт не установлен, но, предполагается, что нож ему передал брат). На тот момент Джону Кольту было всего тридцать лет.

*** Сара Винчестер — вдова Винчестера Уильяма Уорта (1837-1881), единственного сына из трех детей оружейного магната Винчестера Оливера Фишера, умершего на следующий год после смерти своего отца. В 1881 году Сара начала строительство странного дом в городке Сан Жозе, Калифорния, с кучей потайных лестниц и глухих стен. Строительство продолжалось 38 лет, каждый день, вплоть до дня ее смерти. Цель строительства неизвестна до сих пор.

**** Альбрехт Дюрер (1471-1528), немецкий живописец, рисовальщик, гравёр, теоретик искусства, мистик. Вопрос о религиозных представлениях Дюрера до сих пор остался без ответа






The Colt by angel L

Summary: John: “That was just a story…”

Published: 25/09/07
Rating: PG-13.
Category: Angst/RPF/Action/Drama.
Pairings: Samuel Colt, John Pearson, Oliver Fisher Winchester, demon, Dean, Sam and John Winchester, Daniel Elkins and other.
Spoilers: no.
Word count: 4716

ENGLISH VERSION

1835

“And that was a splendid spell of weather we had…”

Samuel’s strong deft fingers softly moved over my steel surfaces with an extraordinary tenderness. I pleasantly chilled his the palm of his hand. These fingers could do credit to a pianist or an artist, but actually belonged - to a young inventor. It is only in forty-five days that he will be twenty-one…

John Pearson, a gunsmith from Baltimore, looked respectfully at the young master, then picked up the exquisitely worked handle and carefully stroked it. He already knew how lovingly and even reverently Samuel treated his masterpiece. A curved handle, bluish-tinted burnished steel, perfect cold beauty. Nothing special, if not for the strange inscription on the handle — Non timebo mala («Evil I shall fear not…»)

Frank and uncompromising, Pearson was apprehensive about his boss’s secrets. It was nice to work under such a gifted young man, but still…it would be safer not to poke into the master’s secrets. Samuel Colt pays generously, that’s for sure, but after all money is not the one and only thing… The fellow is not just devilishly talented; he is clever like hell into the bargain: he’s found an excellent formula of success. But many a time in the eye of the young man the gunsmith his heart miss a beat. What could it be? Having lived quite a long life on the planet John realized that it had nothing to do with youthful ardour for being always and anywhere the first one. His eyes… They were strangely cold. And only sometimes, just as it was now, his grey would all of sudden glimmer with wild inhuman passion.

Thirteen bullets… Only thirteen… Just as he promised… Colt poured them on the table. Only now my boy has realized what happened. Having completed the agreement, he stepped on the road whish you cannot leave. No time. No place. He took one of my silver bullets and …hid it in his pocket.

If Pearson was asked to put into words what he vaguely saw in the character of his young boss, he would probably call it “the dark side”. There were some talks about his boss having sold his soul, but John preferred not to go into detail. There are quite a lot of employers in New-Jersey, and Pearson has already started to make inquiries, though in secret of course…

Samuel went outside and turned his face up, towards the night sky, the face of an aristocrat with features as if carved by the handoff some Renaissance sculptor...

And up in the dark sky, about to burst out with rain, black clouds were whirling. The deep-blue haze concealed some incredible power. Only the bright golden needle that appeared in the sky the day before cut the darkness with its far-away light. Its tail sparkled with myriads of scarlet roses. It was a spectacular sight — scattered silver pieces, diamonds, rubies, and carbuncles that formed a long trail spread over the magnificent sky.

“What that?” gasped Pearson.

Samuel turned his head: “A comet.”

The comet came the same day as the man who called himself a hunter. He didn’t remember the surname; he remembered only the nickname “Dixie” Dean, and the eyes burning with green fire… And then came the other, oozing blood, malice, and hatred… Oh yes! He managed to get a bargain for some time for himself and his elder brother*. But that was a Pyrrhic victory.

Only now, having finished his work, Sam understood than even if he would hold out the price would be enormously high. And the struggle would cost him, or maybe his brother, if not life itself then mind **, for sure…

“Tell me”, John asked in a low voice.Colt took a deep breath.

Pearson kept quiet. He was not a complete fool when he agreed to help the young man. And he guessed from the very start how mighty were the powers at stake. He knew that sooner or later the instable balance holding the world together would inevitably blow up. John tried to unbend his dumb fingers that held the colt. And thought coldly whether he himself would stand a chance to live to be fifty?

The gunsmith came up to the young man and put his hand on the man’s shoulder:“What else are you waiting for, Samuel? Come on. We have a lot of work to do…”

But Samuel kept looking at me, smiling to some hidden thoughts of his own. A realized that there was yet something very important in store for me to do. And still, it was so nice to feel that you had just given some moments of joy to your creator, and from now on everything is going to be fine, no doubt? Aren’t I as chaste and pure as his own soul…



1910

“At must have been the endless rain that makes him rush about uneasily like a sinner in hell…”

The chase was almost over! For two months he had been tracking down his goal and had ridden two thousand miles following it in its tracks, but today, and he wished to thank God again and again for that, everything was going to be finished. For the first time since all the mess started he, Oliver Fisher Winchester junior, allowed himself to feel sort of triumphant, adding to that some anticipation of a successful completion of the duel…

His fair hair, going a bit grey, was neatly cut and made into a stylish military haircut. A silvery- grey coat and made-to-order shoes with a blood-red monogram completed the image of a successful American businessman of the new generation.

“You’ve done me an invaluable service, Mr Winchester, by coming without any delay.” The colonel suddenly felt order than his thirty-eight years. “An original. Around 1835, might be a couple of years any way. But why talk? You’ll see everything yourself!”

He made a meaningful pause, then looked up at the hunter and added: “If you are an expert, of course.”Struggling with the clasps of the old valise, he didn’t see a green glimmer of hardly controlled anxiety momentarily flicker and fade away in the man’s eyes, which again stared sharply at the colonel.

“Is it the one?”

“The very one!”

“Are you certain it’s genuine?”

“Absolutely. At the time they made a very special steel. Fabulous, indeed.”

“How can you prove that?”

“I don’t have the authority to mention the name of the last owner but before he came to have the thing, the revolver had been kept by a very inflectional New-York family. It was kept as a memory of a duel that took place in 1836 between a my member of the family and another…”, my owner faltered, some malice suddenly flashing in his eyes, “I hope, you guess what I’m talking about, you do. My client wants to get rid of the thing, and your attorney let me know that you are interested in the deal.”

“No problem”, confirmed the hunter, in cold tone. “Money is of no importance. What I am interesting in is the authenticity and condition of the weapon, nothing else.”

“He can see ghosts”, thought the colonel in a suddenly shock. “The boy has know life full of inexplicable shadows and visions!”

My owner carefully took me out. No fretwork or inlay. Just cold and perfect steel. And the ineradicable engraving, my curse…

“A real duel, you say? And haw did it end?” This hunter, still a very young man, looked at may barrel with such awe as if I were made from a whole diamond crystal. Screwing up his eyes he gave a passing glance to the inscription on my handle and then stepped over to window to have a good at my drum.

My owner waited, frowning a little. He seemed to be thinking over his answer carefully. “That day it didn’t come to actual shooting. The duel was stopped by an unexpected arrival on stage of the principal party at fault. A bargain was struck.”

The young man’s face grew pale.“What sort of a bargain?” he whispered.

The seller answered after a pause.

“I am afraid you are asking too much of me, Mr Winchester. Unfortunately, I cannot answer your question.”

The sky was getting darker, the air felt colder…

“I need a bullet, just a single bullet!” Turning his head, the young hunter inexpertly caught a strange expression flash in my owner’s unmoving watery eyes. I was he was ready to swear he had seen the demons from hell calling to him…

“I’ll give you seven”, my owner lowered his voice as if the night itself could overhear him. “Seven silver bullets cast by Mr Samuel Colt.” It looked in the eyes of Oliver Fisher.“Try to stay alive… ”

What was then? ...

The light from street lamps blots out the tiny stars hardly seen through the tops of the trees, and, above then, a blazing yellow fire. That’s the thing! Halley’s comet! A strangle whirl, producing phantoms and colorful afterglows, blinding spectators with its pearly tail.

The scarlet stream of blood spread over the light fabric of your silk shirt. You tried to say something to the man but your throat uttered only some inarticulate sound.I knew that all along, A did! My boy… you shuddered with shock, your widely opened eyes getting dark with pain. My last owner forget to tell you that I kill not only evil now, but I also kill good as mercilessly — my soul isn’t anymore as bright and chaste as it used to be once…But I didn’t want… to kill you… but I knew I would … knew the moment you took me in your hands. Aunt Sarah *** …. She always told you that evil is cunning and ruthless and is like a Pandora’s box given as a Christmas present. A nice box, wrapped up in bright paper. A box without bottom…

And that one, the frightful man with yellow pupils, smiled derisively looking in your dim eyes.“Well… only the legendary Dixie could hold it in his hands… he, the only one… You, Oliver, aren’t the one I need… I’m glad haven’t been mistaken…”



1986

“Only at home the sky is so blue.…”

I hear you coming…

I’ve been waiting for you so long…

Daniel Elkins was awaked by a soft clang of metal. He lay still listening to the strangle sound. He happened to hear something like that before. Fifteen years spent hunting, staying at dingy shacks and at cheap motels falling far outside the Hilton line taught Daniel to recognize this quiet scratching unmistakably. Someone was trying to unlock the door of his cottage from outside. Elkins noiselessly slipped from under an old rug and nearly dropped on his feet touching the ice-cold wooden floor —the fire went out long ago.”Damn! I’ll have to do something about this shitty heating! Fack of all trades, that’s me!”The sound was heard again, and the porch squeaked sharply under someone’s heavy foot. “So they have given up their attempts to break into the house through the front door and are going to look for open window.” He smiled to himself; those outside probably were too sure of themselves, since they didn’t even try to work without noise. “They probably believe the house is empty, or are complete fools.”

Daniel reached out his hand to the bed-side table and took a chromium-plated Beretta 98 loaded with silver bullets. Elkins gripped the handle the moment the wooden window-frame slightly creaked and started moving up. The hunter gave himself an immediate promise to fix the broken window-latch.

In the window opening there appeared a man’s figure...

Heaving breathing through the nose the strange lifted his foot onto the sill and stopped dead in a clumsy position staring at Elkins.

“Next time I’d recommend you to knock”, grumbled Elkins dragging the unexpected visitor into the room boy the lapels of the man’s coat. “A bulky one”, he though to himself judging by the heavy thud of the man’s body landing on the floor. There was not enough light to see the man’s face.

“S-shit! What the hell?” The visitor struggled furiously and skillfully, so the host had to press the Beretta’s muzzle to the man’s temple. The man calmed down right away.

“That right!” said Elkins approvingly. “Do not stir”.

“How do I stir”, the man on the floor retorted, “when…”He did not finish his phrase, as Daniel once again pressed him to the old floor and quickly searched the man finishing a Smith & Wesson from the man’s belt.

“Lie still!” commanded Elkins getting to his feet and turning the switch.

When the small cozy room got filled with the bright light from a bulb dangling under the ceiling Daniel managed to have a closed look at his night visitor at last. Broad-shouldered and stocky, the man had a leather jacket, a shirt and jeans on. Short disheveled hair, three-day stubble. From under bushy eyebrows a pair of bright hazel eyes looked at Elkins mockingly.

Smiling, Daniel held out his hand:“I am sorry about…”

“Well, skip it”, there was something devilishly derisive in the man’s eyes, “I asked for it myself. Was sure you were not in here. It’s a late our, and we have to make a halt!”

“We?” Daniel raised his eyebrows, “do you want to say…”

But the might visitor did not hear him already. He strolled to the door, unlocked it, turned the door hade and divided into the darkness…

… There were other towns and hotels, beach houses and camping’s; there was but one thing that did not change: father’s strength rooting in his insatiable thirst for life; and may little Sammy…

“Daddy, what is that?”

“What, sonny?” John took the sleeping three-year old boy in his arms and followed his elder son’s gaze. The sky pattern was torn in two by a pink tourmaline mirage. All the sky space from Dragon to Pleiades was flooded with a crystal luster. The faint glow of the stars in the black abyss added some sinister charm to this savage orgy of limitless power.

“Well, that… The comet. Halley’s comet. A world’s wonder!”

“Halley’s comet! Halley’s comet!” the seven-year old pronounced it several time, as if tasting some new delicacy.“Is it bed? Is it any evil?”Dean saw evil once — it attacked his father in a deserted street. It was then that he learnt what colour blood looks on the dark asphalt in the moon’s light. It looks black.

“No, kids”, John tenderly stroked the boy’s fair hair. “It’s God’s wonder of the world.”

Hunting delivered Daniel Elkins from any illusions. If he had managed to stay alive for such a long time, that was only to his saber attitude to problems and complete independence from any needless fantasy.For three years now Daniel had bee Winchester’s devoted friend — since the first time he met him at an auction dealing in old art pieces and weapons. He would never forget how he saw the fellow for the first time…

The auctioneers did their utmost…

There was no furniture in the vast room. The walls were decorated with swords, stilettos and daggers, all of them genuine, dating back to the sixteenth floor; nothing should have softened the cold and the shine of the old weapons. Only some paintings of Italian Renaissance artists looked from the walls at this grand orgy.

For about an hour Daniel had been looking for that ritual dagger… He heard one of the auctioneers enthusiastically speak to the visitors trying to praise one of the lots.

“You just imagine, gentlemen, the sword as used to make a lunge and the dagger parried a blow. This blade used to belong to Lorenzo Borgia in person…”Daniel knitted his eyebrows; he was quite fed up with listening to bloody stories from the weapons’ past. He was about to leave when he heard somebody’s voice.

“Please tell me, is it paradise?” A young man was standing at etching by Albrecht Dürer****.

“There is also another interpretation”, Daniel came up closer.

“What one them?” The man turned, and Daniel caught in his eyes an expression of poignant anxiety on the verge of despair. A moment later the stranger’s face took on an imperturbable expression. But at that moment Daniel managed to see a lonely but passionate soul living only by pain.

Daniel Elkins held out his hand to the stranger.“He (The artist) was off his rocker!”

The stranger cheerfully smiled in reply and after a pause held out his hand.Their fates got intertwined…

… And now he was again standing on the porch of his houses, the little boy sleeping snugly in the bend of his arm, the elder son in the bend of his arm, the elder son, sleepy and yawning, holding on to his other hand to balance himself…

John dumbly started at a long – barreled pistol. A curved handle with an engraving, austere and ominously pure both in shape and in pattern. The very absence of any adornments only stressed the sinister purpose I was intended for.

Daniel shot a proud look at his take:“A very long time ago I did a good turn to a man. A few weeks ago I paid him a visit. He gave me this Colt as a present saying it would solve all our problems.”

“Excuse my being tactless”, John reached out his hand to stroke me, “but this weapon is worth a heap of money, and it is unlikely there is a man anywhere to part with a real fortune just for nothing. Honest, is the pistol booted?”

“Do not go mad”, Daniel chuckled, “why should I tell to you again that my man gave in to me willingly and of his own accord. W-i-l-l-i-n-g-l-y, mind you. Do you remember Francesco?”

“Francesco? How could he come of it?”

“That’s, where the problem lies! I have no idea where Francesco got this antique from. He had kept it at his place for years. Though... with his not irreproachable past… And asking him point-blank would have been sort of ungentlemanly. Don’t stare at me! I’m not a young girl to get embarrassed by your sold gaze! Yes, such items are usually sold by auction, but you know I don’t have the money… Even if the pistol was stolen, this regrettable incident took place ages ago. And one more thing…” Daniel poured six silver bullets onto the table, “he told me a story…”

“All that can be just some fruit of his fertile imagination!” The coffee cup in Winchester hand shook and tinkled loudly against the saucer. John had cherished the plan for such a long time that he could easily take the desirable for reality.

Daniel Elkins made a pause:“But I don’t doubt it at all! The most difficult thing will be to find a way to test it…”

“Or rather”, John thought, “it find a worthy adversary to test it on!”

“I’ll do it myself!”

“No!” Elkins voice had some metallic clang.Daniel dreamily ran his fingers along clang:“I have nothing to lose, Johnny. And it doesn’t frighten me…”

“You’ve been always dramatizing things. What does it matter anyway? For me, the only thing important is to send to hell… ”

“Terrible!” Elkins coldly watched Winchester. “Want to hear the truth? All these past years and for years to come, as I know you, you kept and will keep living for vengeance! But when you are through with your vendetta, what will you be left with? What will your sons remember? Dingy and shabby hotel rooms? And shall you stay alive yourself after all? It’s awful that you are ready to sacrifice yourself now when all you’ve got is just the two boys and nobody else!” He gave the man a strange glance of appraisal which made the young hunter feel very uncomfortable.

“When did you become a judge of human soul?”

“Don’t be insincere with your own self, Johnny”, Elkins grinned, “and decide for yourself, at last, which is more important — revenge or your sons!”

John had no time to reply to his tirade as the door of the opposite room opened and Dean appeared in the doorway. The boy was dressed in a pyjama jacket and pale-blue short pants discoloured by numerous washings. The pattern on the front, two baby hares, was so faded and the pants were so short that John suddenly felt bitterly ashamed of dressing his children so shabbily.

Barefooted, the little boy walked across the cold wooden floor, came up to the men and stroked the barrel of the revolver with a finger…

The closer you came up to me, the sharper I felt you influence. I’ve been waiting for you so long… my boy… my “Dixie”… you didn’t dare to touch my body, you only timidly touched the edge of my muzzle. Fury. Hatred. Fear. A storm of awful murders whirled through my old burn-to-ashes soul, and the wheel of fortune started its run again. The wave of emotions brought to life one hundred and fifty years ago swept over me and carried me away to follow you. And I realized that you were domed…

“I have heard an evil voice”, said the boy.

“Everything’s all right, sonny”, John picked his son up. “It was mister Elkins. We were having a talk.”

Dean looked at Daniel and pursed his lips stubbornly:“He is speaking too loud and waking Sammy up.”

“Let’s go to bed”, said John heading for the door, the little boy in his arm, hiding his smile from the flabbergasted Elkins. Dean let himself be carried off without a protest, but when his opened the door a bit wider to let them pass in, the boy murmured a word which, John hopefully believed, Daniel did not hear:“Softhead.”

Several minutes later, having lulled the boy to sleep, John returned to meet smiling eyes of his friend:“A wonder-child!”

“You say! Have finished the bottle of cognac I sent you for Christmas?”

“Not completely,” smiled Daniel.

“Thank God! Do you mind?”

“The bottle is yours, isn’t it?” Elkins pretended to look upset.

“OK, I’ll leave you a few drops…”

“Thanks”, replied Daniel, sarcastically.

“Let’s talk about who’s going to sleep on the floor today…”

A year later, John Winchester received without the sender’s address. In the envelope there was an article clipped from New York Post, entitled «New-York vampire or a murder with an acid bath», and a hand-written note containing just one sentence: “The weapon is in excellent condition….”



2006

“Who descended into hell, and now we are returning…”

Everything remained as it used to be in old times. The small town hadn’t changed a bit. The wind kept rustling in the crowns of the trees. The windows of little houses glowed comfortably. Only he had one fried less now…

The low rumble of my elder son’s car died…

And before Dean managed to open the door I was already seated on the back seat of the Impala…

Sam started at his father as if I had grown two more heads:“Look, so you came here only because of that fellow, Elkins?” The acknowledgement itself drove Samuel’s high spirits off right away, “but you just can’t…”His brother’s hand squeezed his elbow calling for silence. John smiled at his younger son without any remorse, but so sincerely and lovingly…

“O God! My father!” Dean’s heart was wrung with pain, “he is still as strong and dependable as ever!”

John nodded sadly:“Yes. He was…” for a moment the eldest Winchester halted, “he was a good man. He taught me a bloody lot of things…We…well, lost sight of each other. I haven’t seen him for years.”

John reached his hand out towards Elkins’s letter: “I must have a look at it.”

Dean passed the envelope to his farther.

“If you are reading this it means I am already dead! …Son of a bitch! ...”

Dean saw his father’s chest heave heavily under the coat…

But like always, like it has been all these years, he managed to hide his despair from his children behind the mask of a rough-like tenderness. And the night outside was infinitely dark…

The storm that had gathered all through the evening broke out with a frantic raging power.

Kate was as rageful:“Luther, A did it all for you, for what he did to you family.”

The rain kept lashing at the dim windows of the barn.

“Revenge isn’t worth your death”, his companions-vampires silently stood around.

Kate just waved her hand light-heartedly:“I thought you could like it. It is likely to have been made about the time you were born. Elkins died holding it in his hands. He should have learnt better about handling the revolver.”

Luther touched me.“I’ve seen it before. It is not an ordinary revolver.”

He was holding me in his palms.

And I was outright shouting about our common past. Always hungry and insatiable in their hatred, they will come for you very soon. I felt the blood seething in your veins, your fear having given place to a cold fury… You realized you were doomed… Next night your past will devour you…By a desperate effort of willpower you released the grasp of your fingers and let me drop onto the table. Your Kate looked askance at me… But I… I waited for him…

The time of killings has come at last!

First, Luther…

John pulled the trigger slowly and softly. For some flash of a second he had that oppressive feeling, feeling of old malice and violence that I kept and bore, but his amour of love protected his soul, and so I fall silent giving myself humbly into his hands.

A lightning flashed, a mercilessly blinding bluish light for a moment floods the vampire’s body, and the two realities, this one and the endless passage of that one, intertwine in the abyss of time.

And then, this demon and you.… The one I have been waiting for so long. You pull the trigger with a jerk, and the bullet darts out driven by a deadly rage and fear for his brother. You don’t doubt a single moment and feel an impossible excitement. You don’t break into a cold sweat when an innocent man drops on the ground with a hole in his head. Then why this strange anguish? It is me, I am entwining you, tightening my embrace more and more tight.

And your brother disappointed me. He’s got a lot of secrets. He became their slave. How much he reminds me of my Samuel…

Dean position grows worse swiftly…

An exchange…Well, I know all that. Too powerful are the demons of the past, hidden in my cold burnished steel. Too dangerous… John acted right. And the monster, as it was a hundred years ago, again reached its hand out to me. And all those yells, moons, those awful curses of the ones doomed by me to eternal death joined in some endless job, tearing to pieces.

“This is for you. Father asked me to pass it to you.”An oppressive silence fell in the room. Sam turned round and rushed out of the room, hardly controlling his tears.

Booby tore the parcel. Cut-outs, a knife, a Bible with bookmarks, an old shabby wallet with some amulets inside…. Nothing relevant…He knew what to look for… in the wallet, at the bottom… His fingers felt it… a small silver cylinder, made by hand…

And events develop so swiftly that it books nothing can be changed. Horror crawls up to your throat; the devilish glow in its eyes leaves no room for doubt. You needed all your courage…And if it weren’t for father…

Father…

He was always beside when you needed his help and support.Shadow and darkness stepped back.

You pulled the trigger…

Yes, life is indeed full of surprise!

But they didn’t know what I know.

There are two more bullets left, two more…

So, who are they meant for?!

Who?!

…………………………………………………………………………………………….

*Samuel Colt died on January 14, 1862 at the age of 47.

** Samuel’s brother John Colt was charged with a terrible ritual murder, with dissection of the body, and was sentenced to be executed by handing in 1841. The sentence was not carried out, as the prisoner was found in his cell with a knife through his heart (it was not found out, but the knife was believed to have been passed to him by his brother). John Colt was only thirty at the time.

*** Sara Winchester — the widow of William Worth Winchester (1837-1881), the only son of the three children of the weaponry magnate Oliver Fisher Winchester, who died a year after his father. In 1881 Sara Winchester started construction of a strange house in San Jose, California, a house with lost of secret stairs and blind walls. The construction went on for 38 years, every day, up to the day of her death. The purpose of the project is still unknown.

****Albrecht Dürer (1471-1528), a German painter, graphic, engraver, arts theoretician, and a mystic. The question about his religions concepts is still unanswered.

@темы: Дин Винчестер, ангст, Сэм Винчестер, демон, Джон Винчестер, John Winchester, Мои произведения., John Pearson, Daniel Elkins, demon, Dean Winchester, Oliver Fisher Winchester, Samuel Colt, SamWinchester, Даниэль Элкинз, Джон Пирсон, Оливер Фишер Винчестер, Самюэль Кольт

---

Название: ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА

Автор: angel_L
Фандом: Supernatural.
Жанр: Angst/Action/Drama
Персонажи: Джон/Дин/Сэм/Эллен/Билл Харвелл и др.
Рейтинг: PG-13.
Дисклеймер: права на мальчиков у Крипке, права на текст у меня.
Статус: закончен.
Аннотация: мы - всего лишь люди...
От автора: написано 13.06.2007 года. Восстановлено после хакерской атаки.

РУССКАЯ ВЕРСИЯ

03.15 утра
Придорожный мотель, Калифорния.

Наступал самый темный предрассветный час. Время, когда зло уже спит, а добро — еще не проснулось. Прижимая к груди мокрую от пота подушку, я хрипло выкрикнул в темноту ее имя. А, тьма, беззвучно рыдала, оплакивая мою участь. И опять, как каждую ночь, как последние несколько лет, сновидения все так же неохотно отпускали меня. Они опадали слой за слоем, покров за покровом, как осыпается старая краска с видавшего виды дома. За секунду, перед пробуждением, мои ноздри уловили аромат ее волос, и теперь я боялся, что любое движение, любой жест способны развеять наваждение и отнять у меня это последнее, самое дорогое... Но, ничто, ничто не может удержать давно ушедшую жизнь. В мире нет таких сил, которые могут помешать воспоминаниям, выскользнуть из моих судорожно стиснутых пальцев...


Он одевался очень тихо. Но, я, все равно, уже не спал. Не мог. Вчера мы все обговорили, и я знал, что сегодня утром он уйдет.
Охота. Опять охота!
Мои босые пальцы утопают, в отслужившей свой век, ковровой дорожке гостиничного номера.
— Ты что, сынок? — рука отца ласково треплет меня по волосам. — Я вижу, ты беспокоишься. Отец стиснул мне руку:
— Не бойся, Дин.
Но ведь я уже знал, что прячется, там, во мраке. Зло выжидало своего часа.
— Почему ты должен туда ехать? — Я прижал его руку к своей щеке.
— Дин, — еле слышно прошептал он, — мне надо идти. А ты хорошенько выспись. Не успеет и вечер прийти, как я уже буду дома. Присматривай за Сэмми.
— Да, сэр.
— Будь молодцом!
— Да, сэр.
— Если что...
— Я знаю, папа. — Вчера я все заучил наизусть.
— Вот и ладненько. — Рука отца все также гладит меня по голове.
— Запри дверь. — Он поцеловал меня на прощание.


Мальчики. Возможно, я чересчур требователен к ним. Особенно к старшему. Да, особенно к Дину. Но очень нелегко дается принятие горькой правды, что чудес не бывает. Выживает сильнейший. Это я постиг еще в армии, а, окончательно понял, когда остался один...


8.00 утра
Ущелье Дьявольских врат, Калифорния.

Я не стал вникать в детали. Дело обещало быть легким и самое главное быстрым. Роли были распределены. Джон — охотник. Я — приманка. Как не хотелось мне это признавать, но я чувствовал, что без него дело бы остановилось — он всегда умел из разрозненных сведений составить целостную картину, хотя я часто поддразнивал парня, указывая на его безграмотность в отношении многих аспектов нашей работы.
Поначалу, все с ним, плохо ладили. Его постоянная молчаливость выводила охотников из себя. Осторожность, с которой он избегал малейшего упоминания о своей жене в разговоре, не могла не броситься в глаза. Такие люди живут ощущением угрозы. Они вечно стараются кому-то что-то доказать. Он был похож на раненного хищника, готового наброситься на всех и вся, в том числе на тех, кто собирался ему помочь. Но потом, между ним и нами, возникло молчаливое согласие, которое впрочем, можно было понять: мы все пришли в этот мир — в мир охоты на демонов — не по своей воле. Но все хотели одного — избавиться от всей этой нечисти. Что же касается моей Элен, она сразу приняла его в “нашу семью”. И как не ревностно мне это признавать, но ее тревога за него и его мальчиков иногда переходила всякие границы. Элен тогда, всем нам, сказала:
— Пережитая трагедия вовсе не делает людей беспомощными. Вы говорите с ним так, словно боитесь, что он вот-вот распадется на мелкие кусочки. Прекратите его без конца опекать! Это мешает человеку идти по жизни вперед!
Вероятно, ее слова подействовали, потому что охотники стали относиться к нему по-другому.


— Скажи мне, чего мы с тобой последний раз сцепились?
Джон коротко засмеялся.
— Не помню.— Между бровями появились две морщины, а руки крутили барабан револьвера. Неужели, я настолько был пьян, что забыл, насчет чего же, мы, все-таки, тогда перегрызлись?!
— Уж не по-поводу ли реплик моей жены? — Мы оба долго хохотали, вспоминая эпитеты, которыми награждала нас Элен.
А день, между тем, обещал быть душным и влажным. Жара становилась все невыносимей и жидкое марево плавилось вдали, на шоссе.
— Шш-ш! — я поднял руку, призывая к молчанию. Мы оба прислушались. И он раздался снова — тихий, непонятный звук.
Джон встал. Сработала давняя выучка десантника — чуткий как зверь, и бесшумный, как тень, он двинулся на звук сквозь стволы деревьев, сжимая в руке нож, вынутый из заднего кармана. И растворился, среди поникших от жары листьев. Будто сама преисподняя поглотила его. А я остался ждать...


11.00 утра
Ущелье Дьявольских врат, Калифорния.

Этот узкий, грязный, пропахший гнилью проход, ведущий из пещеры, по которому я с кряхтением полз, все-таки, наконец, закончился. Я вывалился в вонючую грязную августовскую лужу, рухнул обессилевшим телом. А неуклюжая тварь неожиданно пропала. Бесформенный ком плоти, с красноватыми прожилками вен, пульсировавших в бешеном ритме...
Но, чуть погодя, она появилась вновь.
Кошмарная груда живой материи, неспособная к жизни и, все-таки, еще такая далекая от смерти. Но, где-то, в глубине желудка, я уже ощутил странную тошноту, и мои худшие подозрения сразу же оправдались, — тварь тяжело рухнула на Билла, дернулась и замерла. Я выстрелил раз, другой, третий... И, услышал, как зазвенела тишина.


— Джон, — Харвелл кашлял, а из носа шла кровавая пена. Разорванные внутренности, которые я прижимал набухшей тканью рубашки, все так же грозили вывалиться наружу. — Джон. Любой путь рано или поздно имеет конец...— Судорожный кашель и крепко вцепившиеся в мое запястье пальцы. — Иначе нельзя... И это... — Кашель и кровавая пена, — мой конец... я не хочу умирать исходя криками и проклятиями. Не хочу... что бы моя дочь знала, что я подыхал именно так...
Его ладонь покоилась в моей руке и, он, говорил это с такой уверенностью! А я беспомощно улыбался, не в силах ответить. Мой разум не желает смириться и все также мучительно ищет выход из создавшегося положения. Но словно в ответ на мой немой вопрос, - он прямо взглянул мне в глаза.
— Мы с тобой одного поля ягоды Джон, ты сам это знаешь. Одного и того же. Прошу тебя, Джон...
Билли стало трудно дышать, и он невольно ухватился за рубашку на груди у моего сердца, которое... Я чувствовал, как оно дало сбой... Когда будущее моих сыновей будет гарантировано, когда я найду ответы на все вопросы, тогда может и умру от сердечного приступа. Но, не сейчас! Ни за что! Слезы текли по моим заросшим щетиной щекам. Теплый воздух обжигал мое горло, не хватало дыхания. Застонав от пронзительной боли, он выпустил мое запястье:
— Прошу тебя, Джон. Так будет лучше...


Когда все было кончено, я тяжело оперся спиной о ствол дерева. Шесть лет назад смерть отняла у меня семью, а сегодня украла и чувство человечности.
— Добро пожаловать в ад, Винчестер! — я выкрикнул это хриплым голосом, а, после, рыдая, упав на колени, обессилено рассмеялся.


13.00 дня
Ущелье Дьявольских врат, Калифорния.

Я едва не сломал ключ зажигания, когда поверчивал его, что бы завести мотор. А потом, едва не снес дорожный знак, разворачиваясь на третьей скорости. Реальность снова ударила мне в лицо, перевернув с ног на голову все в моей жизни и изменив смысл и факт моего существования. Скорость становилась опасной, но, этого, я не замечал. Автомобиль чудом удерживался на дороге, лобовое стекло застилала пелена ливня и “дворники” только суматошно сновали взад и вперед, не в состоянии справиться с напором дождя.
Я похоронил его здесь же, в ущелье.
Не хотелось верить, но за этот день я состарился на десять лет.
Голова гудела, голова кружилась.
Всплывающие воспоминания тут же гасли, замещались другими воспоминаниями. И, в их круговороте я долго и мучительно искал нужные слова, которые готовился сказать его жене.
Но, разве, что-то может унять боль от потери любимого человека?!


15.00 пополудни
Придорожный бар.

Я спала на веранде, положив голову на согнутую руку, которая теперь онемела и слегка затекла. И в первый момент мне показалось, что это просто продолжение сна. Или это просто шутки полупроснувшегося сознания? Я замерла, забыв о затекшей руке. А может виной послеполуденный зной? Но очертания его тела на фоне ослепительного солнца было столь четким, столь ярким, что напоминало аккуратно вырезанный силуэт из черной бумаги.
Он был один! Я видела этот пустой горизонт, там, вдали, за его спиной!
Его шаги шелестели по невысокой траве. И, каждый, рождал новый страх и новую боль, в моей истёрзанной душе.
Не в силах издать ни звука, не в силах двинуться с места, от ужаса, я замерла.
— Это ты... — Мой голос был неживым и гремящим, словно кукурузные хлопья на жарком августовском ветру.


Ее щеки, и без того бледные, стали еще бледнее. Губы слегка сжались и снова приоткрылись, придавая ей растерянный и глуповатый вид. Глаза, цвета темного кофе, моргнули.
— Прости... — В безмолвном трепете я уставился на женщину, которая когда-то в шутку назвалась моей сестрой.
— Это ты! Ты!
Догадка, как хлыст, ударила ее в солнечное сплетение. От боли она хватает губами воздух, стараясь вдохнуть. Голова запрокидывается навзничь и слезы градом хлещут по белым как мел щекам.
— Это случилось... Билл... Он что-нибудь говорил?!
Я не стал отводить глаза:
— Прости...— Этот ответ заставил ее вздрогнуть.


Я вижу, как Джон Винчестер выкладывает на стол его вещи.
Ножи, револьверы и фото нашей дочурки.
— Прости... — Он силится что-то сказать.
Я слышу его рассказ или это мое воображение? Я ненавижу его и, все, что с ним связано! Будь ты проклят Джон Винчестер! Будь проклят! Мне кажется, я кричу, заходясь в сумасшедших рыданиях. Но пересохшие губы беззвучно шевелятся, а слезы струятся по щекам. Я получила свой ответ.


Я замолчал, видя ее упрямый, отрицательный жест.

— Уйди, Джон. Пожалуйста, просто, уйди...


18.00
Где-то на автостоянке.


Ее широкая грудь просто создана для того, что бы на ней отдохнула моя измученная голова. Если бы ты обняла меня, я оперся бы на твои руки, потому что мне необходима сейчас любая поддержка. Я бы принял утешение от кого угодно. Но ты не предлагаешь утешений, ты предлагаешь секс.


Его самоуверенность была нестерпима. Я взглянула на его ленивую снисходительную улыбку, искривившую твердые губы, на широкий размах плеч. Чтобы расслабиться, он выпил гораздо больше, чем следовало бы. И теперь, поставив бутылку на сиденье, весь буквально исходил сарказмом:
— Погода виновата, леди. — Он сделал широкий размашистый жест рукой.
Я задохнулась от ярости и бессилия.
— Жаль, что я не послушала, когда мне все говорили, что ты отвратительный тип Джон Винчестер!
— Возможно, но извиняться не стану. — И этот мерзавец, опять прижался к моим губам. На этот раз, его язык прорвался между моих зубов. Он не стал церемониться ни с пуговицами на моей блузке, ни с крючками лифчика.
А по крыше пикапа все так же громко стучал дождь, заглушая стоны возмущения, а, потом, капитуляции.
— Господи, — выдохнула я.— Иди ты к черту!
— Нет, еще рано. — Он снисходительно улыбнулся. — Дай сперва довести дело до конца.
И я уступила ему, помимо свой воли.
— Ты ублюдок. — Я сказала это не со зла, и он об этом знал.
Он рассмеялся.
— Всегда им был!
— Нет, это не имеет отношения к обстоятельствам твоего рождения! — Меня было не остановить. — Я имею в виду лично тебя, то, как ты общаешься с людьми!
— А именно — с тобой? Я думал, мы уже помирились.
Я пожала плечами.
— Мне от тебя не нужно цветов Джон Винчестер и объяснений в любви. Но хоть чуточку доброты!
— Это вряд ли. — Он произнес это твердо и сухо, без малейшего намека на какие бы то ни было эмоции.
Я опустила подбородок, признавая собственное поражение.


Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы ты исчезала. И я грубо отталкиваю тебя от себя. Я мог бы держать пари на месячную зарплату, если бы она у меня была, что знаю, как ты поведешь себя дальше. В твоей сумочке лежат мои смятые банкноты, ты поворачиваешься ко мне спиной, и покидаешь пикап. Я слышу твои торопливые хлюпающие шаги, когда ты бежишь под дождем.


С достоинством, какое только могла изобразить, я направилась внутрь заведения. Господи, ну почему я всегда жду его? Этих редких наездов и коротких встреч. Я была достаточно искушенной в этих вопросах, чтобы понимать — он никогда, никогда, не будет меня любит! Он никогда не останется со мной больше чем на час! А ведь ему всего тридцать пять! Но ничто не занимает его кроме работы и его детей. Нет, сначала детей, а потом работы! Демоны, овладевшие душой Джона, никогда не отпустят его на свободу, и любовь, которая так нужна была мне, никогда не поселится в его сердце. О, Джон.. Ну почему, ты не можешь полюбить меня такой, как я есть? Почему твои воспоминания о Мэри не позволяют тебе жить полной жизнью?
Вскоре зашумел двигатель его машины, некоторое время звук удалялся и, наконец, стих совсем. А, я, все еще долго следила за красными огоньками, исчезающими в темноте.
Когда-то давно он сказал:
— Я не обижу тебя. — И никогда не обидел. Но мне всегда хотелось верить, что-то где-то в его душе есть место и для меня.
— Не плачь Гейла, — подруга завела меня внутрь. — Он мудак.
Я тяжело вздохнула — грубо, но верно:
— Да... — Слезы навернулись мне на глаза.


Вечер.
Окрестности придорожного мотеля, Калифорния.


Нежные цветы благоухали в душной жаре угасающего дня. Мы осторожно пробирались к вершине пологого холма, устланного пурпурным ковром опавших листьев. Прогулки перед сном, уже давно, стали для нас двоих своеобразным ритуалом.
Впереди был крутой склон. Я видел, как у подножия горы затон делает плавную излучину. А на топких берегах возносятся вверх кипарисы.
— Подожди, — сказал я. И взял брата на руки. Ноги ребенка, обутые в пыльные черные тапочки, беспомощно болтались в воздухе, футболка задралась вверх, обнажив узкую не загоревшую грудную клетку с голубыми прожилками вен.
— Дин! — испуганно воскликнуло это шестилетнее чудо, заметив крылатое существо перелетевшие с ветки на ветку. С дерева на дерево. — Что это, летучая мышь!?
— Нет, это белка-летяга. Они обычно появляются, когда начинает смеркаться, не раньше.
Мой Сэмми, как зачарованный, следил за быстрыми движениями зверька, пока тот не скрылся среди ветвей и листьев. Я опустил братишку на землю.
Осторожно, так, чтобы не увидел малыш, я достал свой пакет.
— Сюрприз командир. Сегодня тебе везет!
— Это из «Макдональдса»! — Обрадовано воскликнул мальчик.
С трудом сдерживая нетерпение, Сэм вскрыл пакет и принялся поглощать гамбургер.
Я достал из кармана кусок хлеба, намазанный тонким слоем арахисового масла, и откусил кусочек.
— Хочешь жаренной картошки? — предложил Сэмми.
Мой рот мгновенно наполнился слюной.
— Нет спасибо. Мне вредно, это только для маленьких. — Я откусил еще кусочек от своего невкусного бутерброда, наклонился и почесал коленку.
Спустя два часа тени от деревьев постепенно стали удлиняться. Вокруг наступила тишина. Ухо улавливало даже шорох лап насекомых, перебирающих лепестки цветов. Последние лучи заходящего солнца исполосовали землю длинными золотыми линиями.
Я протянул Сэмми руку.
— Пошли. Па скоро приедет.
Мы стали спускаться вниз.


— Ты злой и, и, и, и, — от возмущения, маленький Сэмми начал заикаться, — бес.. бес.. чувственный! — наконец смог выговорить он, и, изловчившись, стукнул при этом Джона по щиколотке.
Не отреагировав на выпад младшего сына, Джон продолжал трясти старшего как боксерскую грушу.
— Ты хоть понимаешь, как я испугался не застав Вас дома? Я к Вам обращаюсь, мистер! — он видел, как Сэм мертвой хваткой вцепился в старшего брата, прикрывая его от отцовской ладони. Глаза малыша уже наполнились слезами, и по щеке, вот-вот, должна была побежать влажная дорожка.
— Да, сэр! Я забыл про время. — И ничего больше.
На самом деле спуск с горы оказался намного труднее для маленького Сэмми, чем подъем, подумал Дин про себя. Им приходилось останавливаться через каждые пару метров.

А, Сэм, уже начал всхлипывал и, блестящими от слез глазенками, стал смотреть на отца с таким жалобным выражением, которое растрогало бы и камень.

Джон ощутил укол совести. Его жестокость по отношению к Дину была преднамеренной и хладнокровно рассчитанной, ведь вернувшись домой и не найдя своих мальчиков в номере, ему стало страшно. И он был просто в бешенстве, когда, обойдя весь мотельный комплекс, увидел своих сыновей спускавшихся с откоса.
Ребенок настороженно посмотрел на него большими зелеными глазами. “Хоть бы заплакал, что ли!”, — он почему-то только сейчас заметил на носу у старшего небольшую россыпь бледных золотистых веснушек. Внезапно Джон ясно и четко понял: какие бы чувства не обуревали его сегодня, они не могли служить оправданием тому, что он поднял руку на ребенка.
— Прости меня, Дин. (Сколько раз он сказал это слово?!) Я не должен был бить тебя. Извини меня. Я просто был...— Джон запнулся. Не в себе? — Я просто беспокоился за Вас.
Джон знал, что это неправда. Я был очень зол на себя, а сорвал зло на тебе.
Джон неловко погладил сына по голове.
— Все в порядке, папа. — Конечно, он давно тебя простил. — У тебя просто не удачный день сегодня.
Джон сжал руку сына, стараясь удержать подступившие к глазам слезы.


Рассвет.
Придорожный мотель, Калифорния.

Джон Винчестер, бездушный и бесчувственный человек, в эту ночь плакал во сне. Ему снова приснилась Мэри. Только почему-то, на этот раз, вместо любимого лица, вплыло веселое и дерзкое лицо Вильяма Энтони Харвелла — лицо Билла.
Спустив ноги с кровати, Джон долго сидел, ссутулив плечи. Потом, он выдвинул ящик прикроватной тумбочки, и достал оттуда «Смит-и-Вессон» тридцать восьмого калибра. Лаская ладонь приятной тяжестью, револьвер мгновенно нагрелся от прикосновения его руки.
А теперь возьми и сделай это. Сунь ствол в рот и нажми на спусковой крючок.
Джон поднес дуло к губам и закрыл глаза. Прикосновение показалось ему поцелуем, а негромкий цокающий звук, с которым ствол револьвера легонько ударился о передние зубы, доставил настоящее наслаждение. Однако он чувствовал, что не может надавить на спуск, и на какой-то краткий миг в его сердце неожиданно вспыхнула ненависть к этому миру — миру, не дававшему ему нырнуть в благословенное забвение, которого он так жаждал.
Дети... Их упрямая, безжалостная любовь обрекала его на муки, заставляя продолжать жить в этой реальности, которую он не мог больше выносить.
Джон положил револьвер обратно в ящик, и взял оттуда свой дневник. Ничем не удерживаемая внутри фотография выпала ему на ладонь. С нее улыбалась жена. Женщина, о которой мечтает каждый мужчина.
Джон большим пальцем осторожно погладил фото, и ему показалось, что незаживающая рана в его сердце сочится не кровью — из нее давно уже вытекла вся кровь, — а густой, похожей на желчь жидкостью, которой наполнило все его жилы бездонное горе.
Джон вспомнил, как утомленная любовью Мэри, лежа в его объятиях и гладя волосы на его груди, говорила: “Я люблю тебя за твою доброту, Джон”. Теперь он больше не был добрым. Доброта исчезла из его испепеленной души.
Он положил фотографию обратно в ящик и, подойдя к окну, стал смотреть в темноту.

End.

@темы: Дин Винчестер, ангст, Сэм Винчестер, демон, Dean Winchester, Sam Winchester, demon, Джон Винчестер, John Winchester, Мои произведения., Эллен Харвелл, Билл Харвелл, Вильям Энтони Харвелл